Что стоит за обострением афгано-пакистанских отношений?

На днях обострилась старая проблема безопасности на афгано-пакистанской границе. Ракетному обстрелу подверглись уезд Назьян восточной провинции Нангархар и уезды Нари и Шигал соседней провинции Кунар, в которых приземлились по меньшей мере 53 снаряда, запущенных пакистанскими военными. В результате погибли 4 и получили ранения 2 местных жителя, сообщает агентство «Хаама Пресс».

Постоянная напряженность на афгано-пакистанской границе, вооруженные столкновения и обстрелы усугубляются фактической открытостью границы, через которую и можно свободно перемещаться в обоих направлениях. К тому же влияние как Кабула, так и Исламабада не распространяется на приграничную полосу шириной около 150 км, где возник никому не подконтрольный «пуштунский эмират». Особо следует упомянуть о «зоне племен» на северо-западе Пакистана. Здесь отсутствие государственной администрации создает пространство, где исламисты имеют возможность создавать и обучать свои кадры, в то время как правительственные чиновники снимают с себя ответственность за происходящие там события. Причем племенные авторитеты, выступающие против присутствия в этих районах талибов, уничтожаются физически.

В последние несколько месяцев отношения между Афганистаном и Пакистаном, сохраняя свой 60-летний конфликтный потенциал, стали приобретать «относительно более конструктивный, взвешенный характер». Эти подвижки связаны с приходом к власти нового президента Афганистана Ашрафа Гани. Заменив около года назад своего предшественника Хамида Карзая, он начал демонстрировать готовность к перезагрузке отношений Кабула и Исламабада. Он понимал, что отношения с Исламабадом становятся для Кабула все более значимыми в контексте стабилизации страны и борьбы с терроризмом. Без Пакистана решение этих проблем невозможно. В свою очередь, Пакистан не заинтересован в том, чтобы Афганистан не попал в зону влияния Индии, превратившись в инструмент ее борьбы с Исламабадом. Главное: Пакистан слишком важен для Вашингтона в деле урегулирования ситуации в Афганистане после ухода оттуда американских войск, а также в налаживании прямых контактов с афганским «Талибаном» до момента этого ухода. Поэтому одной из главных причин стремления Ашрафа Гани к сближению с Пакистаном была надежда на содействие Исламабада в принуждении к миру лидеров «Талибана». В связи с этим в афганской политике на пакистанском направлении появились важные элементы.

Официальные лица в Кабуле стали воздерживаются от заявлений о причастности пакистанских военных кругов к терактам в Афганистане. Обе стороны приступили к мониторингу обстановки на совместной границе. Чаще стали встречаться военные и сотрудники спецслужб для координации действий. Впервые за многие годы Кабул отправил на учебу в Пакистан нескольких офицеров Афганской национальной армии. Ранее от таких предложений со стороны Исламабада афганские власти категорически отказывались. Власти в Кабуле допустили представителей Пакистана к допросу пленных талибов, находящихся в афганских тюрьмах. Кабул передал Пакистану ряд бывших командиров талибов, содержавшихся в афганских тюрьмах. Ранее эти талибские командиры действовали на пакистанской территории, что объективно было выгодно афганским спецслужбам. Ашраф Гани заморозил ход переговоров между Кабулом и Нью-Дели о возможных поставках индийского вооружения для афганской армии. Ранее договоренность о таких поставках были достигнуты по просьбе и активном участии Хамида Карзая. К началу весны 2015 года трансграничные обстрелы восточной провинции Кунара со стороны Пакистана были прекращены.

Одной из причин «пакистанского разворота» в политике Ашрафа Гани являлись надежды на содействие Исламабада в принуждении к миру лидеров «Талибана». С инициативой переговоров с движением «Талибан» президент Афганистана выступил в феврале 2015 года, заявив, что в настоящее время сложились лучшие условия для мирного процесса, чем за все 36 лет непрерывных войн на афганской территории. Однако талибы отказывались от переговоров с правительством, настаивая на полном выводе из страны иностранных военных. Впервые такие переговоры между сторонами состоялись 7 июля в столице Пакистана. Делегацию афганского правительства возглавлял заместитель министра иностранных дел Хекмат Халил Карзай, сторону талибов представляли бывший замминистра иностранных дел талибов мулла Джалил и один из лидеров движения Кари Дин Мухаммад. Верховный лидер движения «Талибан» мулла Омар заявил в сообщении по случаю праздника Ид-аль-Фитр (Ураза-байрам), что поддерживает переговорный процесс с афганским правительством, но обещает продолжать борьбу до тех пор, пока все иностранные войска не покинут Афганистан. Стороны договорились продолжить контакты по окончании священного месяца Рамадан.

Если в начале года большинство аналитиков в Кабуле выражали определенный оптимизм относительно переговорного процесса правительства Ашрафа Гани с талибами, то сегодня этого оптимизма стало значительно меньше. Талибы оказались более самостоятельными игроками, чем это поначалу считалось. По мнению директора российского Центра изучения современного Афганистана Омара Нессара, они утверждают, что согласиться на переговоры под давлением Пакистана для них станет политическим смертным приговором, так как командиры среднего звена и боевики, искренне считавшие, что совершают джихад по приказу муллы Омара, будут разочарованы тем, что их лидеры согласились на переговоры с бывшими врагами по указанию Исламабада. Именно так это будет выглядеть, если переговоры увенчаются успехом — договоренностями с официальным Кабулом и объявлением мира в стране. В случае достижения понимания между руководством Талибана и правительством Афганистана, опасаются лидеры талибов, большая часть их активных сторонников уйдет в ряды «Исламского государства».

Ведь после теракта в Пешаваре в конце 2014 года, ответственность за который была возложена на Талибан, пакистанское общественное мнение не поддерживает талибов так, как раньше. С другой стороны, Талибан уже не только в Кабуле, но и мировом общественном мнении ассоциируется, прежде всего, с определенными военно-политическими кругами в Пакистане, поэтому любые действия талибов автоматически «приписываются» Исламабаду. В такой ситуации лоббистам талибов в Исламабаде объективно было бы выгодно связать Талибан или хотя бы его часть с «Исламским государством» (ИГИЛ), управленческие центры которого находятся, либо ассоциируются с Ираком, Сирией, но не Пакистаном.

В таких условиях афганскому правительству нужно либо искать новых посредников в переговорах с вооруженной оппозицией, либо готовиться к продолжению активных боевых действий. Скорее всего, придется делать и то, и другое. Пока же пресс-секретарь Высшего совета мира маулави Шахзада Шахид сообщил, что правительство Афганистана в течение десяти ближайших дней начнет новый этап мирных переговоров с движением «Талибан». На встречу с талибами отправится делегация, которая будет принимать решения с учетом мнения лидеров правительства национального единства, высокопоставленных госслужащих и политических деятелей.

Между тем представители отколовшейся от талибов группировки «Махаз Федаи» сообщили, что лидера и основателя движения «Талибан» муллы Мохаммада Омара уже нет в живых. По данным «Хаама Пресс», он был убит ещё два года назад, при этом расправу над ним осуществили другие лидеры «Талибана» — мулла Ахтар Мохаммад Мансур и Гюль Ага. Ранее упомянутый мулла Мансур входил в круг приближённых Мохаммад Омара и исполнял обязанности его заместителя. В прошлом году в прессе поступили сообщения о том, что мулла Омар якобы передал Мансуру полномочия по принятию решений, касающихся процесса примирения. Источник из «Махаз Федаи» упомянул, что может предоставить свидетельства, подтверждающие сообщения о гибели муллы Омара в результате внутренних интриг и расколов в рядах движения. Несмотря на то, что «Талибан» продолжает публиковать сообщения от лица своего основателя, последнее свидетельство о появлении которого относится к 2001 году, на данный момент его судьба остаётся неизвестной. Наряду с предположениями о смерти муллы Омара также бытует версия о том, что в настоящее время лидер «Талибана» содержится в заключении под контролем пакистанских спецслужб.