Осенний марафон на туманном Альбионе
Леонид Поляков
После досрочных выборов в нижнюю палату британского парламента 9 июня, принесших катастрофический провал тори и очередной hung parliament, пришла пора партийного марафона. В сентября-октябре британские политические партии, получившие места в Палате Общин, проводят свои отчетно-выборные конференции.
Поговорить есть о чем: о прошлом – то есть об итогах парламентских выборов, о настоящем – о позициях каждой партии в начале очередного политического сезона. И, конечно, о будущем – для того, чтобы заявить свои амбиции и продемонстрировать готовность (если что) стать (или остаться – в случае тори) party of Government.
Первыми стартовали либерал-демократы (12 мандатов в Палате Общин), которые собрались в Борнмуте 16–19 сентября. За ними пошли лейбористы (262 мандата), конференция которых состоялась в Брайтоне 24–27 сентября. Неудачница досрочных выборов, Партия независимости Великобритании (UKIP), потерявшая единственный мандат, провела свое собрание 29–30 сентября, тоже в курортном городке Торкуей (Torquay).
На октябрь приходится еще 4 партийных конференции. 1–4 в Манчестере собрались консерваторы (у тори 318 мандатов). 7–10 в Харроугейте будут заседать «зеленые» (1 мандат). 8–10, естественно в Глазго, проведет свою конференцию Шотландская национальная партия (35 мандатов). А на 20–21 октября намечена конференция Партии Уэльса (Plaid Cymru – 4 мандата).
Основная тема уже прошедших четырех конференций была понятна заранее, и это, конечно, – Brexit. То, что именно она доминирует в британской политике за последние 14 месяцев с момента проведения референдума, отнюдь не удивительно. Удивительно, скорее, то, что партия, инициировавшая референдум и затем устами ее лидера Терезы Мэй вроде бы однозначно заявившая: «Брекзит значит Брекзит», — эту однозначность в последнее время ставит под большое сомнение.
В частности, та же Тереза Мэй в своей речи во Флоренции 22 сентября произнесла весьма загадочную фразу: «Мы можем покинуть Европейский Союз, но мы не покидаем Европу». То, что Великобритания не покидает Европу в географическом смысле, – это банальность, опускаться до которой не мог бы себе позволить политик самого мелкого калибра, не то, что британский премьер. Но неужели Мэй имела в виду, что, покидая союз двадцати восьми европейских государств, Британия остается с остальными двадцатью четырьмя государствами Европы – в том числе с Россией?! Или самый крайний вариант: что скоро не будет никакого Евросоюза, а будет просто «старая добрая Европа», в которой некому будет даже пытаться доминировать над Британией?
Что именно Мэй «имела в виду», она разъяснила в той же речи, и всё, как оказалось, свелось, с одной стороны, к вполне достижимой конкретике, но, со стороны другой – к некоторому расплывчатому образу альтернативного «желаемого будущего», достичь которого будет не только не просто, но и при некоторых обстоятельствах вообще невозможно.
Конкретно: после выхода Британии из ЕС граница между Северной Ирландией и членом ЕС Ирландской Республикой останется по-прежнему открытой. А граждане ЕС, живущие и работающие в Соединенном Королевстве (и соответственно, предполагается, что британцы, живущие и работающие в странах Евросоюза), останутся с теми же правами. И эту договоренность Тереза Мэй пообещала включить в состав британского законодательства и при этом обязать британские суды учитывать в своих решениях регулятивные постановления Европейского Суда (European Court of Justice).
Насчет «желаемого будущего» в экономическом смысле всё по-британски очень туманно. Ясно только, что придется уходить из Общего рынка и Таможенного союза. Но что взамен? Вариант вхождения в Европейскую экономическую зону не проходит по определению: какой же это Brexit, если снова придется подчиняться чужим нормам и правилам? Договор о свободе торговли по модели «ЕС – Канада» как-то узковат. Придется положиться на креативность и воображение, которые и продемонстрировала Мэй, заканчивая экономический раздел своей флорентийской речи: «Итак, это новое экономическое партнерство будет всеобъемлющим и амбициозным. Оно будет основано на высоких стандартах и на практическом подходе к регулированию, что позволит нам продолжить совместную работу, приносящую взаимное процветание грядущим поколениям наших народов». Не то, чтобы «молочные реки и кисельные берега». Но где-то совсем рядом. То есть реально – нигде.
Что же вынуждает Терезу Мэй прибегать к комбинации чисто практических мер и полетов воображения при объяснении того, чтó все-таки значит Brexit? Наличие двух обстоятельств. Во-первых, нарастающие атаки политических противников, которые изначально были против выхода из ЕС и теперь готовы ловить правительство тори на каждом неверном шагу с тем, чтобы инициировать его отставку и новые парламентские выборы. Во-вторых, ожидания тех, кто голосовал за выход, что правительство тори сумеет достойно исполнить мандат, полученный от большинства британцев. В общем – положение обязывало. Еще и потому, что как раз накануне флорентийской речи самые яростные противники Brexit’а – либеральные демократы – провели свою конференцию, на которой их новый лидер сэр Винс Кейбл обрушился на тори с сокрушительной критикой именно по этому главному пункту.
Прежде всего, он объявил свою партию «неразбавленно проевропейской» и «party of Remain». На этом основании он причислил Brexit к числу самых страшных прегрешений и тори, и лейбористов наряду с соучастием во вторжении в Ирак в 2003 г. и допущением финансового кризиса 2008 г. И даже призвал к созданию национальной коалиции по формуле: anti-Brexit+People’s Liberation Front! Конкретно, по мысли сэра Кейбла, «фронт освобождения народа» от Брекзита должен добиваться не повторного референдума, а финального общенационального голосования тогда, когда все условия выхода Соединенного Королевства из ЕС будут окончательно согласованы и предъявлены обществу. А пока Брекзит всего лишь «кот в мешке», — волю нации определять невозможно.
Вообще говоря, речь лидера партии с всего лишь 12-ю мандатами в Палате Общин могла бы показаться не совсем адекватной хотя бы в свете провозглашения себя «правительством будущего». Но, видимо, память о пятилетнем соучастии в правительстве (2010–2015) и вице-премьерстве прежнего лидера Ника Клегга настолько жива в рядах либдемов, что заявление своего нового лидера было воспринято на абсолютное «ура»! И в соответствии с еще одной формулой – «Надежда и реализм» – Винс Кейбл озвучил условия, при которых надежда может осуществиться. Они таковы: снижение возраста, дающего активное избирательное право до 16–17 лет, отказ от мажоритарной однотуровой избирательной системы в пользу пропорциональной и глубокая децентрализация.
Не исключено, что при реализации этих пожеланий у либеральных демократов появятся серьезные шансы на значительное повышение своего присутствия в британском парламенте. И, соответственно, на то, чтобы участвовать в правительственных коалициях. Но в то, что они смогут подорвать дуополию, именуемую «вестминстерской системой», верится с очень большим трудом. Особенно после триумфальной конференции основных бенефициаров июньских выборов, получивших прибавку в 33 мандата, – лейбористов.
Речь их лидера Джереми Корбина можно считать пока что самым ярким событием осеннего партийного марафона. Овации (нередко со вставанием всего зала) прерывали его речь практически после каждой фразы. И понятно – почему. Цифры, которые приводил Корбин, рядовых партийцев не могли не впечатлить. На выборах лейбористы получили самое большое количество голосов с 1945 года! Партия – крупнейшая политическая сила не только в Великобритании, но и во всей Западной Европе. В ее рядах 600 000 человек плюс 3 миллиона членов профсоюзов – это больше, чем у всех остальных британских политических партий вместе взятых.
На этом мажорном фоне Корбину особенно удавались язвительные пассажи в адрес главных конкурентов – тори. Назвав себя и свой «теневой» кабинет “government in waiting” (правительство наготове), он обозначил правительственную коалицию консерваторов и Демократической юнионистской партии Северной Ирландии как «коалицию хаоса». Добавив к этому упорно циркулирующие в медиа слухи о грызне за лидерство внутри самих тори, он нарисовал картину слабого, недееспособного и безответственного правительства, которое держится у власти буквально «на кончиках пальцев».
Позиционируя лейбористов как «современную, прогрессивную социалистическую партию», Корбин охарактеризовал экономическую стратегию нынешних тори как продолжение неолиберального курса Маргарет Тэтчер. Ключевые принципы этой стратегии – дерегулирование, приватизация, сокращение налогов на богатых, сокращение прав трудящихся, обеспечение прибыли немногим, а долгов – многим. Разумеется, экономическая стратегия лейбористов строится по принципу наоборот. При этом особенно эффектно звучал неоднократно повторенный оратором девиз конференции: ”For the many not the few” (буквально – за многих, а не за немногих).
По ключевому пункту британских внутриполитических дебатов, т.е. по вопросу о Brexit, Корбин не мог продемонстрировать столь же откровенный (как у либдемов) радикализм. Сторонников выхода из ЕС немало и в самой партии лейбористов. Но и тут Корбин постарался максимально дистанцироваться от консерваторов. Он отметил: как партия демократических социалистов, мы уважаем выбор британского народа, который проголосовал за Brexit. Но одновременно он твердо заявил, что лейбористы в этом вопросе не дадут «зеленый свет безрассудству» тори, которые до сих не могут договориться с ЕС об условиях выхода и «подвергают риску рабочие места, права и жизненные стандарты народа».
Однако, несмотря на бурные аплодисменты, принципиальная разница между лейбористами и тори по Брекзиту понятней не стала. Про переходный период с членством в общем рынке и Таможенном союзе и про права граждан ЕС в Великобритании Тереза Мэй говорила еще в своей флорентийской речи. С мигрантобоязнью тори вроде бы тоже не пережимали, хотя Корбин сделал на этом специальный – к огромному удовольствию присутствующих! – акцент. А в самом трудном пункте – что, собственно, делать после выхода? – он ловко ушел в патетику на тему необходимости объединения всех (кто голосовал за Брекзит и кто голосовал против) всё под тем же лозунгом «За многих…» В чем и будет состоять задача следующего лейбористского правительства, которое – как мы слышали – уже ждет своего часа.
Подключившимся к марафону тори было на что отвечать, и надо признать, что ответ получился вполне достойным. Прежде всего, они ловко обыграли неполноту партийного лозунга лейбористов, проведя свою манчестерскую конференцию под девизом: “Building a country that works for everyone” («Созидая страну, которая работает для всех»). Уже этим настаиванием на «всех», а не только на «многих» главный спикер Тереза Мэй обеспечила себе и своей партии преимущественные позиции в сравнении с резко классовой позицией лейбористов.
Лейтмотивом ее речи было напоминание о «Британской мечте» и необходимости ее обновить. Суть этой мечты, похоже, списана с американской, хотя она и подана в виде более общей надежды на то, что каждое следующее поколение будет жить лучше предыдущего. Но при этом, как и в случае с Америкой, Тереза Мэй постаралась нарисовать картину своей страны как земли обетованной, в которую всегда устремлялись и продолжают устремляться народы Азии и Африки.
Этот заход позволил премьеру искусно вплести в свою речь жесткую критику изоляционизма леваков и сепаратизма националистов. И под яростные овации зала объявить, что второго шотландского референдума не будет. Видение страны как прочного союза четырех наций плавно трансформировалось у Мэй в позиционирование ее как «глобальной Британии», которая, выйдя из Евросоюза, буквально обретет весь мир. И, преодолевая садящееся горло и простудный кашель, премьер провозгласила: «Мы обеспечим моральное лидерство в мире и станем примером для всех!»
В целом, если бы не кашель и временами сиплый голос, эту речь можно было бы считать не менее триумфальной, чем корбиновскую. Даже несмотря на то, что в какой-то момент к Терезе Мэй подобрался известный комик Саймон Бродкин (Simon Brodkin) и вручил ей форму Р45 – листок с уведомлением об увольнении, который получают британские госслужащие. И сопроводил это многозначительной репликой: «Борис просил меня передать это Вам!» Товарища из зала аккуратно вывели, но осадок, конечно, остался. Экстравагантный министр иностранных дел Борис Джонсон действительно подозревается в том, что уже почти в открытую начинает внутрипартийную борьбу за пост лидера партии и премьерство, соответственно.
Слова Корбина о «коалиции консервативного хаоса» могут казаться риторически понятным преувеличением, но в политике слухи не рождаются на пустом месте. Ведь, помимо вполне естественной (естественно, шкурной) внутрипартийной борьбы за высокие посты, есть и еще нечто, что может подстегивать внутрипартийную конкуренцию и угрожать нынешним позициям Терезы Мэй. Это вопрос об идейном позиционировании партии как в собственных глазах, так и в глазах британской публики. Мэй постаралась дать ответ на вопрос, что значит быть консерватором, определив консерватизм как «честность, справедливость, возможности для всех». Может быть, это и красиво, но слишком однако же общо.
И этот момент заставляет напоследок вспомнить о конференции UKIP, которая прошла как раз накануне и на которой прозвучали слова, ставящие под сомнение консервативную идентичность тори. Докладчик по вопросам образования, колоритный и остроумный Дэвид Кёртен (David Kurten), процитировав Тони Блэра, предупреждавшего общество о наличии «зловещих консервативных сил», заявил буквально следующее:
«У меня есть кое-что сообщить ему – мы эти консервативные силы! Мы выступаем за наших детей, за нашу нацию, за нашу веру, нашу идентичность, за достоинство и гордость нашей страны, за наше наследие и нашу историю».
Разумеется, можно UKIP считать маргиналами, не обладающими всемирным кругозором и не заслуживающими внимания. Тем более, что эта партия вообще лишилась представительства в Палате Общин. Но, на всякий случай, стоит помнить, что именно основатель партии Найджел Фарадж был главным «мотором» кампании за Brexit. И победил – вопреки расчетам консерваторов, этот референдум инициировавших. И не получится ли так, что спрос на четкую консервативную идентичность может стать одним из ведущих мотивов следующей (вполне возможно – внеочередной) избирательной кампании? Как говорится – со всеми вытекающими…