Быстрый глобальный контрудар. «Томагавкам» не суждено достичь целей

Избрание Дональда Трампа мало что изменило в отношениях США и России: с нами все еще полагают возможным разговаривать только с позиции силы. Суть рожденной американцами и развиваемой в последние годы в США концепции быстрого глобального удара сводится к нарушению существующего баланса стратегических ядерных сил сдерживания (СЯС) еще до агрессии или в самом ее начале путем уничтожения большей части из них высокоточными средствами поражения в обычном (безъядерном) оснащении.

Стимулом для разработки БГУ послужили успехи США и других стран НАТО в нападении на Югославию. Разработчиков вдохновили эффективность опробованных разведывательно-ударных боевых систем и результативность масштабного применения крылатых ракет.

Обкатано в Югославии

Основным средством поражения в концепции быстрого глобального удара на ближайшее время рассматриваются именно КР большого радиуса действия в безъядерном оснащении, летящие в боевой зоне на предельно малых высотах. Их носителями могут быть как пилотируемая авиация, так и военно-морские надводные или подводные средства. Не исключено применение и с наземных ПУ, особенно с учетом продвижения НАТО на восток и развертывания на территории Румынии и Польши элементов системы ПРО «Иджис-Эшор», с универсальными ПУ, способными запускать кроме ракет-перехватчиков и КР. В перспективе носителями боевого потенциала в БГУ рассматриваются и другие средства: ударные платформы, гиперзвуковые крылатые ракеты (ГЗКР) и воздушно-космические системы (ВКС).

“ Войны в Югославии, Ираке, Ливии, Афганистане показали: традиционные силы и средства ПВО для высокоэффективной защиты объектов от ударов современных СВКН малоэффективны и недостаточны ”

ГЗКР потенциально способны в планирующем полете преодолевать многие тысячи километров на скорости, как минимум в три – пять раз превышающей звуковую, и наносить удар по целям с большой точностью. Подобные средства разрабатываются не только в США, но и в других странах.

ВКС, испытания прототипа которых уже начались, предполагается использовать для быстрого и эффективного уничтожения спутников и других космических объектов противника. Они смогут нести на борту ядерные и обычные средства поражения и применяться для ударов по стратегически важным наземным целям.

Расширение диапазонов применения высокоточного оружия, отработка способов создания и применения разведывательно-ударных боевых систем и самое главное – концепции быстрого глобального удара не остались без внимания руководства России.

В 2013 году президент РФ Владимир Путин в послании Федеральному собранию отмечал: «Появление оружия неядерного быстрого глобального удара в сочетании с системой ПРО может свести на нет все ранее достигнутые договоренности в области ограничения и сокращения стратегических ядерных вооружений, привести к нарушению так называемого стратегического баланса сил…»

Президент Академии геополитических проблем генерал-полковник Леонид Ивашов так прокомментировал концепцию быстрого глобального удара: «Наш стратегический ядерный потенциал перестает быть гарантом безопасности. Мы можем «достать» Америку только баллистическими ракетами, а они имеют возможность наносить удары по нашей территории не только баллистическими, но и крылатыми ракетами, которых у них в арсенале тысячи… В быстром глобальном ударе даже без применения ядерного оружия может быть уничтожено до 70 процентов наших ракетно-ядерных средств. При этом американские СЯС достаточно надежно защищены системой ПРО».

Коллаж Андрея Седых

Исключительная точность и эффективность современных средств поражения различного базирования и широкий диапазон дальностей, а также высокая стоимость их производства и боевого использования привели к появлению еще одной существенной особенности. ВТО применяется, как правило, для нанесения ударов не по площадям, а по конкретно выбранным малоразмерным, но критически значимым объектам военной и административно-промышленной структуры, то есть по стратегически важным. Это увеличивает ущерб обороняющейся стороне и в то же время сокращает расход дорогостоящего оружия.

Заметим: даже классические, изначально создававшиеся для поражения площадных целей реактивные системы залпового огня сегодня дорабатываются для применения высокоточных боеприпасов, особенно борьбы с бронетанковой техникой на поле боя и в тактической глубине. Предвидя такие тенденции развития средств нападения, в СССР еще в 70–80-е годы приняли решение о проектировании средств активной защиты объектов и систем оружия, в том числе танков («Дрозд», «Дрозд-2», «Арена»). Подобные разработки появились и в других армиях. Активная система защиты танков в 2009 году поступила на вооружение ЦАХАЛ (САЗ «Маиль руах», танк «Меркава»). В США находится в стадии разработки Quick Kill.

Таким образом, появление высокоточных средств поражения точечных и малоразмерных объектов потребовало создания адекватных индивидуальных средств активной защиты этих объектов. Однако для стратегически важных целей до сих пор нет ничего подобного. Специализированные системы активной защиты не развернуты, даже соответствующая концепция не отработана должным образом. А ведь стратегически важные объекты – это места базирования и стартовые позиции МБР и КП различных уровней РВСН, сил и средств ВМФ, авиации (триада СЯС стратегического баланса), атомные электростанции, химические производства, ракетно-ядерные объекты и структуры оперативно-тактического уровня, водохранилища, плотины, важнейшие военные и административно-промышленные объекты.

Задача обезопасить СЯС от возможных превентивных ядерных ударов МБР вероятного противника возникла еще в 70-е годы. Система защиты шахтных пусковых установок МБР и КП РВСН успешно разрабатывалась Конструкторским бюро машиностроения под руководством легендарного Сергея Павловича Непобедимого, причем не как классическая система ПРО, а как уникальное российское ноу-хау, не превзойденное до сих пор. Об этом недавно впервые рассказал один из ее создателей, ныне генеральный конструктор КБМ доктор технических наук Валерий Кашин. Несмотря на огромные затраты, понесенные государством на создание опытного образца, и исключительно высокие результаты испытаний (фактическое поражение 90% мишеней, доставлявшихся на полигон реальными пусками МБР), руководство страны в 1994 году распорядилось прекратить работы, дабы не провоцировать США на выход из Договора по ПРО.

США из договора все-таки вышли и начали интенсивно создавать и развертывать систему стратегической ПРО у себя и в других странах, а также разрабатывать концепцию теперь уже неядерного БГУ, фактически направленного на решение тех же задач.

А мы? Ликвидация Войск ПВО как вида ВС и передача их функций ВВС не увеличили защищенность стратегически важных объектов от ударов МБР, а теперь и от средств быстрого глобального удара. Не решилась эта задача и после создания Воздушно-космических сил, угрозы только возросли. Разговоры о прикрытии критически важных объектов в общей системе обороны или выделение для этого устаревших одноканальных зенитных ракетных систем или маломощных средств ближнего действия сегодня не выдерживают критики.

Результаты войн и военных конфликтов последнего периода в Югославии, Ираке, Ливии, Афганистане однозначно показывают, что традиционные способы ведения боевых действий силами и средствами ПВО для решения современных задач высокоэффективной защиты критически значимых объектов от ударов современных СВКН недостаточны и малоэффективны.

Защита с открытой архитектурой

В ходе операции «Союзная сила» войсками США выпущено 218 крылатых ракет морского базирования и 60 крылатых ракет воздушного базирования Югославия, 1999 год. Фото: cont.ws

Удар 50 ракетами «Томагавк» по объектам «Талибана» был нанесен в первый день вторжения США в Афганистан и предшествовал бомбардировкам Афганистан, 2001 год. Фото: openleft.ru

Более сорока крылатых ракет использовано в первый день нападения по ключевым объектам ПВО Ирак, 2003 год. Фото: openleft.ru

С британских и американских подводных лодок по объектам ПВО выпущено 114 ракет «Томагавк», еще 140 – с надводных носителей Ливия, 2011 год. Фото: trbimg.com

Представляются весьма существенными и актуальными разработка и создание специализированных современных систем активной защиты стратегически важных объектов, в том числе от быстрого глобального удара. Необходимые средства могут быть созданы в короткие сроки и с минимальными затратами, что крайне важно для сохранения стратегического баланса между РФ и США.

Такая высокоэффективная система защиты особо важных объектов должна обеспечивать решение основных боевых задач:

• автономное обнаружение СВКН, в том числе ВТО, в полете и выдачу целеуказания для средств поражения;
• эффективное поражение как СВК – носителей ВТО, так и самих ВТО различного назначения и базирования в полете;
• боевую устойчивость («живучесть») системы защиты при воздействии по ней спецсредств поражения;
• сохранение высокой эффективности поражения СВКН и ВТО при воздействии на средства РЭС системы защиты различного рода помех (помехозащищенность средств и помехоустойчивость системы);
• создание помех бортовым радиоэлектронным средствам СВКН, снижение эффективности (радиуса действия и точности) навигационных систем космического базирования типа GPS.

Каждая система защиты особо важного объекта или района должна представлять автоматизированную разведывательно-огневую группировку входящих в нее средств ПРО-ПВО на мобильных или контейнерных (стационарных) платформах и создаваться как модульная, функционально-адаптированная, учитывающая специфические особенности самого объекта и окружающей инфраструктуры. Она должна быть открытой архитектуры для обмена информацией и являться звеном общей системы ПРО-ПВО фронта (военного округа), ТВД или страны.

Проведенные инициативные исследования и анализ ситуации позволили выработать предложения для создания и обеспечения высокой эффективности систем защиты особо важных объектов (районов) от ударов СВКН, в том числе парирование быстрого глобального удара. Однако публикация этих предложений на страницах открытой печати вряд ли целесообразна по условиям необходимой конфиденциальности. Остановимся лишь на некоторых актуальных вопросах.

Прежде всего безусловная необходимость эффективного отражения быстрого глобального удара выдвигает как первоочередную задачу эффективную борьбу с КР, летящими в боевой зоне на предельно малых высотах, поскольку именно они будут основным носителем боевого потенциала БГУ.

Исследования и эксперименты, в том числе с проведением опытных боевых стрельб, показывают, что достаточно эффективно и с минимальными финансовыми, временными затратами решить эту задачу возможно с помощью современной многоканальной зенитной ракетной системы средней дальности (ЗРС СД) «Бук-М2».

ЗРС средней дальности «Бук-М2» эффективно поражает все типы аэродинамических целей, действующих под прикрытием активных и пассивных помех, способна бороться с баллистическими ракетами тактического и оперативно-тактического классов. Максимальная скорость поражаемых целей составляет до 1200 метров в секунду, а их минимальная эффективная отражающая поверхность – 0,05–0,1 квадратного метра. Но главнейшая особенность ЗРС «Бук-М2», ее «изюминка» – значительно расширенные возможности борьбы с современными КР, летящими на предельно малых высотах. Так, при полете КР типа «Томагавк» на высоте 15 метров дальность ее поражения составляет 30–35 километров, что в два-три раза больше, чем у других зенитных ракетных средств. Это достигается введением в состав ЗРС радиолокатора подсвета и наведения (РПН), антенные системы и приемно-передающие устройства которого размещены на мобильной телескопической подъемно-поворотной установке, поднимающей их на высоту более 22 метров в течение двух минут.

Стрельбовый комплекс ЗРС «Бук-М2» может быть представлен в двух вариантах: в составе многоканального радиолокатора подсвета и наведения (РПН) и двух пускозаряжающих установок (ПЗУ), самоходной огневой установки (СОУ) и одной-двух пускозаряжающих установок. Всего в составе ЗРС может быть до шести стрельбовых комплексов (до шести РПН или СОУ в любом сочетании), каждый из которых ведет обстрел одновременно до четырех аэродинамических целей. Организационно полномасштабная ЗРС средней дальности «Бук-М2» представляет собой зенитный ракетный дивизион, который за пролет зоны поражения способен поразить до 24–36 КР.

“ Зенитный ракетный дивизион «Бук-М2» способен эффективно отразить любой наряд низколетящих крылатых ракет ”

По американским нормативам, выработанным на основе расчетных оценок и реального боевого применения «Томагавков», для поражения объекта типа «аэродром» или «среднее предприятие» (с учетом возможного противодействия сил и средств ПВО) требуется от 8–10 до 15–20 КР. Потребный расход этого оружия для поражения целей типа «группа подвижных МБР грунтового базирования» или «лагерь террористов» с уничтожением до 70 процентов находящегося в нем личного состава может составить от 4–6 до 10–12 ракет.

Зенитный ракетный дивизион «Бук-М2» способен эффективно отражать любой ожидаемый налет наряда низколетящих крылатых ракет. При этом вероятность поражения крылатой ракеты одной ЗУР в системе «Бук-М2» выше, чем у ЗРС семейства С-300П, в том числе за счет реализации в РПН и СОУ режима распознавания типа цели и адаптации боевого снаряжения ЗУР для максимально эффективного поражения распознанной цели. Этот же режим позволяет сократить средний расход ракет на одну сбитую цель. Кроме того, ЗУР ЗРС «Бук-М2» дешевле основной ракеты семейства С-300П.

Комплекс активной защиты «Арена»

Сравнивать возможности ЗРС «Бук-М2» и ЗРС семейства С-300П имеет смысл потому, что только у них можно поднимать на значительную высоту (20–30 метров) антенные устройства радиолокационных систем стрельбовых каналов для расширения зоны прямой видимости и увеличения тем самым дальней границы зоны поражения КР, действующих на предельно малых высотах. Так, по максимальной дальности поражения указанных целей возможности систем практически одинаковы (ЗРС «Бук-М2» всего на шесть процентов проигрывает ЗРС С-300ПМ2). Однако время развертывания вышек для подъема антенных систем в ЗРС С-300ПМ2 почти в 20 раз больше, а ее стоимость – в 7,8 раза выше, чем у телескопических подъемно-поворотных устройств ЗРС «Бук-М2». Кроме того, вышки, которыми комплектуется ЗРС С-300ПМ2, серийно поставлялись из украинского Краматорска, а телескопические подъемно-поворотные устройства ЗРС «Бук-М2» производятся в России.

Зенитные ракетные системы «Бук-М2» аналогов не имеют. Применение в системе защиты особо важных объектов ЗРС дальнего действия типа С-300ПМ2 «Фаворит», С-400 «Триумф» и принятой на вооружение ЗРС СД нового поколения «Бук-М3» также неперспективно и неоправданно, поскольку они оказываются дорогостоящими, избыточными по ряду характеристик и в результате существенно проигрывают системам активной защиты на базе ЗРС «Бук-М2» по критерию «стоимость-эффективность».

В связи с этим ЗРС СД «Бук-М2» необходимо считать базовым средством построения высокоэффективных систем активной защиты особо важных объектов (районов). Кроме того, целесообразно рассмотреть вопрос о расширении серийного производства ЗРС СД «Бук-М2» и оснащении ими как войск ПВО Сухопутных войск в модификации «Бук-М2», так и Войск ПВО ВКО в модификации «Бук-М2-1» (современных «военных менеджеров» из заказывающих управлений, особенно в юбках, прошу не путать «Бук-М2-1» с «Бук-М1-2», это совершенно разные системы).

Однако система защиты особо важных объектов должна не только быть высокоэффективной, но и обладать необходимой устойчивостью при воздействии спецсредств борьбы, назначаемых для ее поражения в начальный период боевых действий (например эшелона подавления средств ПВО типа «Дикая ласка»). Сохранение боевых характеристик («выживаемость») должно обеспечить системе защиты надежное отражение последующих основных ударов СВКН и ВТО по прикрываемому объекту. Это наглядно подтвердили результаты агрессии США и других стран НАТО против Югославии, где масштабы применения противорадиолокационных ракет по средствам ПВО имели беспрецедентный размах и были получены весьма значимые результаты.

Окончание следует.