Друзья и знакомые отговаривали от поездки в Донецк на юбилей сестры, телевизор запугивал, но я отправился в путь. Авиасообщение с Украиной прервано, поэтому добираться пришлось через Москву и Ростов-на-Дону. Родственники, хотя и бедствуют, устроили Светлане настоящий праздник.

Гуманитарный коридор

Выпускник нашего училища Гена Алехин, долгое время служивший в Ростове-на-Дону, а ныне живущий в Белгороде, созвонился со своими друзьями и в аэропорт «Платов» за мной прислали машину. Они же, учитывая капризы февральской погоды и возможную задержку авиарейса, заказали билет на последний автобус, отправляющийся из Ростова в Донецк в 18 часов.

Прилетел я по расписанию, встретивший меня выпускник Военно-транспортного университета Сережа Трофимов предложил ехать сразу на международный пункт пропуска Матвеев Курган – Успенка. На этом участке границы не действуют правила въезда для территории Украины. У ДНР отсутствует какая-либо визовая политика, впускают всех, кого выпустит погранслужба России. Наши граждане могут въезжать на территорию ДНР по внутренним паспортам.

Работает несколько пивоварен с вполне сносным продуктом. За юзовским пивом иногда даже очереди выстраиваются

Кстати, здесь существуют два населенных пункта с похожими названиями. Село Успенка (территория ДНР) находится примерно в трех километрах от пограничного перехода. Также существует село Авило-Успенка, которое при развале СССР было поделено между Украиной и Россией. России досталась его самая населенная часть со школой, магазином и железнодорожной станцией Успенская. Украине – 13 домов, образовавших поселок с грустным именем Выселки.

Я был не против предложения Сергея. Но как потом в темноте по территории ДНР добираться до Донецка? Ведь почти 100 километров. Решил позвонить опять же друзьям, чтобы встретили на той стороне границы. Но не тут-то было. Как-то упустил из виду, что ДНР уже несколько недель живет без МТС. Оператор вернется в ДНР не раньше, чем будут выполнены Минские соглашения.

После нескольких попыток удалось связаться через Инет: на территории непризнанной республики меня ожидала машина. От шлагбаума пешком дошел до пункта пропуска Матвеев Курган. Тут, по утверждению местного жителя, мне повезло: людей на паспортном контроле оказалось мало. Пока очередь двигалась, местные жители рассказали, как они, ополченцы, летом 2014-го гоняли здесь украинских военных, «их от нас прятали российские пограничники». В августе того года 438 солдат и офицеров незалежной перешли границу в Ростовской области и обратились с просьбой предоставить им убежище. Российская погранслужба открыла гуманитарный коридор. Среди перешедших нашу границу – 164 пограничника, остальные военнослужащие 72-й механизированной бригады ВСУ. И это не единственный случай, когда украинским силовикам пришлось спасаться в России, чтобы сохранить свои жизни. На пункт пропуска «Гуково» пришли 12 бойцов с белыми флагами. В конце июля группа из 41 украинского военнослужащего прибыла на пункт пропуска «Изварино»…

Не мог не поинтересоваться у местных, куда это они направляются через границу на ночь глядя. Оказывается, зимой в Авилово-Успенке работы нет. И местные занимаются челночным бизнесом: затовариваются в магазине беспошлинной торговли сигаретами и спиртным, затем реализуют это в России. Хоть какой, но заработок. А еще рассказали, что этот пункт пропуска облагородили после боевых действий, восстановили асфальтное покрытие.

Ответив на дежурные вопросы российского пограничника, пошагал в сторону ДНР. Полистав мой паспорт, человек в погонах вернул его мне: «Проходите». Пропустив у шлагбаума рейсовый автобус Донецк – Ставрополь, уже через минуту я обнимался с племянником. Сразу на заправке в ДНР неприятно удивила цена на бензин и дизтопливо – до 50 рублей за литр. На въезде в город остановил местный гаишник, поинтересовался, откуда едем. И только тут обратил внимание, что у водителя два техталона: украинский и ДНР. Оказывается, и два комплекта номерных знаков.

Город контрастов

Россия за шлагбаумом

Донецк приятно поразил расчищенными от снега улицами и тротуарами, невзирая на поздний час, по городу курсировали пескоразбрасывающие машины. КП ДСРУ (коммунальное предприятие «Дорожно-строительное ремонтное управление»), хорошо известное дончанам по прежней жизни, и сейчас активно приводит дороги в порядок. И не только в центре, который стараются держать в привлекательном состоянии любой ценой. Даже в прифронтовой Путиловке видел работу таких машин.

Оставшихся на месте жителей особо поврежденных поселков (Путиловка, Октябрьский, 15-й участок, Трудовской) убеждают, что главная война для них закончилась, надо возвращаться к мирной жизни. Их обходят работники ЖЭКов, предлагая записываться на бесплатное восстановление жилищ. Во многих как частных, так и многоэтажных домах наряду с заделанными фанерой и досками окнами появляются свежие стеклопакеты. С каждым днем их все больше. Кто главный спонсор, не вполне понятно. Говорят, средства на восстановительные цели направляют москвичи. Как работает эта схема, так и не понял. Но это не главное. Важнее, что есть реальная польза.

Едучи в Донецк, мысленно готовил себя к пустым улицам. На самом деле транспорта достаточно. Но если вспоминать довоенный Донецк – разница существенная, и улицы кажутся полупустыми, особенно в субботу, когда на работу ехать не надо. Исправно ходят старенькие трамваи, троллейбусы. Проезд в общественном транспорте – три рубля, для пенсионеров – бесплатный. Светофорное хозяйство в отменном порядке (даже на Путиловке, недалеко от линии фронта). «Но светофорами народ пользуется очень избирательно», – объясняет таксист Николай, подвозивший меня в магазин «Цветы». Кстати, о цветах. Неожиданностью стало то, что в Донецке можно по Инету заказать букет с доставкой, что и сделал сын из другого города, приятно удивив свою тетю в день ее рождения.

Открылись заново многие кафе, работают супермаркеты электроники, сетевые продуктовые супермаркеты, многое другое. Аптеки, театры, кино… До поездки представлял Донецк эдаким постапокалиптическим городом со стайками людей, которые перебежками двигаются вдоль стен. А тут мамы гуляют с детьми... Работают вузы, бары-рестораны. В ДНР впервые прошел фестиваль молодежи Донбасса, собравший более тысячи студентов. При этом 97 участников приехали с подконтрольной Украине территории. На малой сцене Донецкого государственного академического музыкального драматического театра им. Бровуна состоялась премьера спектакля «Олеся» по одноименной повести Куприна. В Государственном академическом театре оперы и балета им. Соловьяненко шла оперетта Легара «Веселая вдова». Донецкий республиканский художественный музей приглашал на выставку «Вышел в степь донецкую...» гончарных и витражных работ местных мастеров. В Театре кукол – спектакль «Али-Баба и разбойники». Накануне моего приезда здесь подвели итоги первого республиканского конкурса «Человек года». В 17 номинациях!

Привыкшие к смерти

Россия за шлагбаумом

Из прекрасного Донецкого аэропорта я последний раз улетал осенью 2013-го. Из сообщений СМИ знал, что он разрушен, там шли жуткие бои. Все это казалось нереальным, невозможным в ХХI веке. Однако своими глазами увидел руины. А рядом с аэропортом изрешеченные осколками заборы и остановки общественного транспорта. Пятиэтажки, зияющие проломами от танковых снарядов… По словам выпускника нашего военного училища Саши Тереверко, живущего в Киеве, схожая картина по ту сторону линии фронта в Авдеевке.

В 1996 году в районе чеченского села Галашки мы с оператором Олегом Вердиевым снимали телерепортаж. Двигаясь по окопам, вырытым в полный рост, разговаривал с бойцами. И вдруг Олег, совершенно гражданский человек, выскочил на бруствер, чтобы сверху снять хорошую «картинку» окопов. Сопровождавший нас подполковник только успел схватить его за ноги и затащить в окоп, как тут же с противоположной стороны раздалась пулеметная очередь. Вспомнил я это на прифронтовой окраине Донецка, производящей впечатление полумертвой. Чтобы сделать снимок разбитого аэропорта, полез в пролом в заборе, но меня остановил крик племянника: «Там мины!». Назад пришлось возвращаться по собственным следам.

Человеку, далекому от войны, трудно осознать эту реальность. Но в ней живут люди, за четыре года привыкшие к смерти. Яна водила меня по своему огороду, показывала дыры в заборе от снарядов, изрешеченные пулями стены, а в сарае – оперение от «Града». Далеко уже не молодая женщина спокойно рассказывала, как отличить на слух танковый снаряд от мины, определить направление его полета и как в таких случаях поступать. Показала дома, куда попали снаряды. А еще поделилась довольно интересным наблюдением о повадках военных и не нюхавших пороху собак…

Мужа ее мы не застали, он поехал на Украину за пенсией. Средняя пенсия в ДНР – 2600 рублей. Деньги смешные, уходят целиком на коммуналку. Многие из донецких пенсионеров вынуждены, чтобы выжить, регистрироваться у родственников в незалежной, получать свою довоенную пенсию в гривнах. Украинские паспорта никто в ДНР не забирает, так как у всех есть родственники по ту сторону и к ним иначе не проехать. «Это правильно, – говорил мне местный житель Григорий. – Не фиг было увозить все деньги из Донбасса. Ограбили нашу долю и умничают. А старики заработали эту пенсию».

Глава Донецкой народной республики, председатель Совета министров, Верховный главнокомандующий ВС ДНР Александр Захарченко многим нравится. В учреждениях размещены его портреты. По городу – плакаты-растяжки со словами «Родина у нас одна – Россия». И все же сложилось впечатление, что в Донецке мало кто хочет говорить о политике. Не потому, что опасаются, просто надоело. Яна, живущая в районе разбитого Донецкого аэропорта, ничего не ждет и от предстоящих выборов президента России. Женщина больше надеется на выборы следующего года в незалежной. Но вместе с тем заявляет: «Пока Украина не развалится, она от нас не отстанет». Противостояние в душах и сердцах людей зашло уже очень далеко, мало кто верит в мирный исход.

За «скорой» – на трамвае

Пятый год жители Донецка, по крайней мере большинство – за чертой бедности. Под постоянной угрозой даже в центре угодить под обстрел «Градов». Захожу в первый попавшийся магазин и замираю от ценников: белорусская водка – 78 рублей, сигареты – 20–30. Но свинина – 250–300 рублей за килограмм, говядина – 300–350, куры – от 90 до 140. При этом шахтеры получают 12–14 тысяч в месяц, об остальных и говорить не хочется. Цены на крупы, фрукты и овощи почти такие же, как в России, хотя на окраине можно найти и подешевле. Горожане объясняют так: «Мы были промышленным регионом, а еда всегда шла с Украины».

Гриша занимал до войны солидный пост. Ныне вынужден на своем «бусике» развозить рабочих

Но продолжают открываться заведения, где (за приличные деньги, разумеется) можно хорошо отдохнуть. Юбилей сестры мы отмечали в ресторане на берегу Кальмиуса. Была пятница, но свободных столиков не оказалось. Работает несколько пивоварен с вполне сносным продуктом и не только в центре. За юзовским пивом даже очереди выстраиваются.

Ночные клубы при комендантском часе работать не могут. Но они, если есть желающие, запираются изнутри до утра, и клиент может отдыхать по полной программе, пока рассвет не позолотит верхушки деревьев. Комендантский час в Донецке официально с 22 часов вечера до 5 утра. В это время на улицах города появляться нельзя. В принципе жизнь в городе замирает еще раньше – около 20 часов. Но островки активности остаются, как и подсветка всех главных зданий города. У некоторых таксистов – специальные разрешения на работу во время комендантского часа. За скромные деньги (500 рублей) таксист сделал три рейса, отвозя нас из ресторана домой. Самое удивительное, что они не отказываются свозить и на передовую, рискуя при этом жизнью…

Республика несколько недель живет без МТС. В первую очередь под ударом оказались многострадальные пенсионеры, у которых одна сим-карта с довоенного времени и примитивные «трубки». За стартовым пакетом оператора «Феникс», который можно приобрести только на главпочте, огромные очереди. Стартовый пакет – 120 рублей плюс 50 на пополнение для многих пенсионеров сумма запредельная. Да еще надо купить смартфон и научиться пользоваться вайбером... Самое ужасное, что трудно дозвониться в экстренные службы. Пример из реальной жизни: ребенок потерял сознание, мама безуспешно набирает 103 и, поняв, что дозвониться не удастся, бежит на улицу ловить такси…

Россия за шлагбаумом

«Кто из вас когда-нибудь ездил вызывать «скорую» на трамвае? – спрашивает соседка Анна. – Я на днях сподобилась. Дозвона нет, хоть тресни, а у меня на глазах мужчина 62 лет умирает. Давление зашкаливает, онемение сначала рук, потом ног. Я на остановку – там связь лучше. Машин в обеденное время почти нет. Смотрю, трамвай едет. Я в него заскочила и, пока две остановки ехала до пункта «скорой помощи», пыталась дозвониться. Так и добралась на трамвае…»

Другая моя собеседница – Марина вспоминает: «На днях похоронили 50-летнюю женщину. Она четыре дня находилась одна дома в состоянии тяжелой интоксикации. Не могла связаться даже с друзьями. МТС у нее отключен, а «Феникса» нет. Подруга застала женщину еще живой. Увезли на «скорой», но спасти не успели».

Бросилось в глаза, что местные жители почти не улыбаются и одеваются тускло. Объяснили мне это прежде всего естественным нежеланием веселиться в городе, где до сих пор идут боевые действия. Однако дончане называют и другую причину: они не видят просвета, утратили надежду на спасение и не понимают, как долго они смогут протянуть в таких обстоятельствах. Безработица более чем серьезная. Но официальные цифры никто не дает. Какую-нибудь подработку найти, конечно, можно. Трудно по специальности. Мой друг Гриша занимал до войны солидный пост. Ныне вынужден на своем «бусике» развозить рабочих. И оплата его работы так, на прожить. Но после обстрелов, жизни в подвалах это кажется несущественным.

Мне показалось, что жители Донецка стали более желчными, в чем-то даже циничными, однако это скорее способ самозащиты. Разуверившись в том, что жизнь изменится, они научились выпускать шипы при появлении малейшего раздражителя. Иногда эти шипы ранят их самих. Многие осторожны в общении. Но это техника безопасности – как при обращении с газовой колонкой: «Украину здесь не полюбили, но и к идеям ДНР уже относятся без особого фанатизма». И это говорит о скепсисе, даже разочаровании в тех переменах, которые вначале были восприняты с великим энтузиазмом и воодушевлением.

Кофе в Иловайске

В обратный путь до границы меня доставил на машине племянник. В подарок увозил из города продукцию местной кондитерской фабрики, которой довольно много в магазинах. Но видел на прилавках Донбасса и конфеты порошенковского «Рошена», изготовленные в Виннице – вотчине премьера Гройсмана. Бизнес, похоже, для стоящих у власти на Украине превыше всего. Хотя и на «вражьих москальских» просторах продукции «Рошен» завались.

В Иловайске зашел в придорожное кафе. Пока пил кофе, выслушал рассказ хозяйки о боях, о жизни. Прощаясь, гарна дивчина вдруг задала мне вопрос, что называется, в лоб: «Что у вас народ про нас думает? Почему России все равно, когда Украина расстреливала наши города, била специально по школам?». Ответа на этот колючий вопрос у меня нет.

Таможню миновал быстро – короткая очередь, люди с полными сумками сигарет и алкоголя. Пока под проливным дождем едем в Ростов-на-Дону, снова прокручиваю в голове события и картины моего недолгого путешествия.

Донбасс – край полной неопределенности. Сколько это еще будет продолжаться? Понятно, что проблемы простых людей чиновников в теплых кабинетах мало волнуют. Но жизнь скоротечна. И каждому придется отчитываться перед Всевышним…

Валерий Громак,
капитан 1-го ранга в отставке