Что означает успех референдума в Турции для США и ЕС

Президенту Турции Реджепу Тайипу Эрдогану удалось с небольшим отрывом одержать верх в референдуме по вопросу внесения поправок в конституцию страны и тем самым консолидировать власть вокруг своего поста. Оппозиционные партии оспаривают результаты голосования, выступая против решения избирательной комиссии отказаться от условия, согласно которому бюллетени должны иметь официальные печати. Они также ссылаются на расхождения в результатах голосования, опубликованных избирательным комитетом страны, и государственными СМИ, пишет Аманда Слот в статье для The Foreign Policy.

В свою очередь, наблюдательная миссия Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) заметила «нечестные условия» голосования, а также «неспокойный климат кампании». В стране, где выборы обычно в целом свободные, пусть и не всегда честные, обвинения в мошенничестве могут поставить под сомнения в легитимности — если не практический результат — голосования. Пока рано оценивать результаты произошедшего, однако к определенным тенденциям присмотреться стоит.

Так, отмечает автор, необходимо разобрать, какое воздействие от референдума будет оказано на внутреннюю политику Турции. Хотя опросы общественного мнения предсказывали убедительную победу реформы, отрыв стал на удивление незначительным. Для начала очень многие ожидали более значительный отрыв с учетом почти полного контроля правительства над СМИ, нескоординированной кампании оппозиции и царящей в стране атмосфере страха, в том числе на фоне чрезвычайного положения.

Более того, Эрдоган очевидным образом проиграл в трех крупнейших экономических центрах — Стамбуле, Анкаре и Измире. Поражение в Стамбуле, где Эрдоган начинал свою политическую карьеру в качестве мэра, является политическим ударом, свидетельствующим о том, что его позиции не так надежны на президентских выборах в 2019 году. Таким образом, в ближнесрочной перспективе у оппозиции появляется политическое пространство для политического объединения.

Есть основания полагать, что поддержка реформы конституции предоставляет возможность сохранения политической стабильности — хотя и за счет социальных и демократических издержек — с учетом того, что отказ поддержать начинание Эрдогана мог бы побудить его к внеочередным парламентским выборам или нахождению какого-либо иного способа провести реформу.

Так, результаты демонстрируют, что он лишился поддержки собственной базы и не смог перетянуть на свою сторону националистов. Пока непонятно, будет ли малый отрыв достаточным основанием для сдерживания его амбиций, или же он удвоит свои усилия. В ближнесрочной перспективе Эрдоган будет с осторожностью относиться к уличным протестам в Стамбуле и в других частях разделенной страны. В среднесрочной перспективе в связи с малым отрывом может возникнуть возможность объединения оппозиции для оказания осмысленного сопротивления.

Международное сообщество уже предупредило Турцию о необходимости осуществления новых шагов честным образом. Например, Совет Европы призвал лидеров «с осторожностью рассматривать следующие шаги», а также уважать независимость судов. Подобным образом, ЕС отметил, что реформы будут рассматриваться в свете обязательств Турции в качестве страны-кандидата на вступление в ЕС. Европейский блок также призвал лидеров «создавать настолько широкое национальное согласие, насколько это возможно при имплементации реформ».

В этой связи встает вопрос, подчеркивает автор, отказывается ли Анкара от вступления в ЕС. Дело в том, что и без того напряженные отношения обострились еще больше, когда Эрдоган в ходе кампании пустился в распри с лидерами ЕС в попытке привлечь на свою сторону избирателей из числа националистов, обвинив Нидерланды и Германию в нацизме, после того как они не дали официальным лицам Анкары провести митинги в поддержку референдума в этих странах. В то же самое время лидеры ЕС, вероятно, выиграли электорально от антитуркизма. Австрия и Германия заблокировали митинги, тогда как премьер-министр Нидерландов Марк Рютте смог воспользоваться при переизбрании противодействием угрозам Эрдогана. Стоит также заметить, что турецкая диаспора в Австрии, Франции, Германии и Нидерландах проголосовала в поддержку начинаний Эдогана.

Некоторые эксперты выражают надежды на то, что демонизация Эрдоганом Европы после успеха на референдуме прекратится. Однако победа может ознаменовать начало нового курса Турции. Так, в ходе кампании Эрдоган заявлял, что вопросы членства Турции в ЕС будут «рассмотрены» после всенародного голосования. В своей речи после оглашения результатов плебисцита он в очередной раз повторил о своей приверженности к восстановлению смертной казни, предложив провести референдум и по этому вопросу, если парламент не поддержит его планы.

Реакция лидеров стран Европы, которые отметили раскол внутри Турции, была приглушенной. Как Германия, так и Франция выразили озабоченность относительно возможных нарушений на выборах, а также призвали Эрдогана пойти на диалог с оппозицией. Они также предостерегли от возвращения смертной казни, отметив, что подобный шаг поставит крест на переговорах о членстве в ЕС.

Если Турция откажется от своего стремления к членству в ЕС или нарушит условия переговоров, на передний план выйдет два ключевых вопроса. Во-первых, кризис с беженцами, в связи с которым лидеры ЕС крайне заинтересованы в сохранении соглашений, достигнутых с Анкарой. Если переговоры по вступлению в ЕС провалятся, Турция и ЕС могут провести двусторонние переговоры по совместным вопросам, таким как терроризм. Во-вторых, вопрос экономики. Стороны могут избавить друг друга от неприятных дискуссий относительно главенства права и перейти, вместо этого, к укреплению своего таможенного союза. Также возможно, что стороны заключат соглашение о свободной торговле.

Наконец, стоит затронуть вопрос о перспективах американо-турецких отношений. Так, Трамп еще не выступил с официальным заявлением в связи с референдумом, как и не последовало ни одного заявления от высокопоставленных официальных лиц США. Государственный департамент ограничился высказываниями исполняющего обязанности официального представителя ведомства, который указал на доклад ОБСЕ, а также призвал «избирателей и партии с обеих сторон сфокусироваться на совместной работе во имя будущего Турции и поддержания осмысленного политического диалога». Хотя молчание США можно объяснить понятным нежеланием становиться пешкой во внутренней политике Турции, как это уже было прежде, оно тем не менее поражает.

В центре американо-турецких отношений находятся два неприятных вопроса. Первый — экстрадиция исламского проповедника Фетхуллаха Гюлена, проживающего в штате Пенсильвания и обвиняемого в организации попытки государственного переворота. Так, на следующий день после референдума прокуратура Турции начала расследования в отношении 17 лиц, обвиняемых в организации попытки насильственной смены власти, в том числе против бывшего главы ЦРУ Джона Бреннана, сенатора Чака Шумера и бывшего окружного прокурора Преета Бхарары. В отсутствии убедительных юридических свидетельств и после отставки советника президента Трампа по вопросам национальной безопасности Майкла Флинна, который, как отмечает автор, получал деньги от турецкого правительства и прислушивался к их мнеению, возвращение Гюлена на родину кажется маловероятным.

Второй вопрос — разногласия по поводу того, чьи силы должны возглавлять удар против террористической группировки «Исламское государство» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) в сирийском городе Ракка. Хотя Пентагон и хочет использовать сирийских курдов — Отряды народной самообороны (YPG), — их Анкара считает частью Рабочей партии Курдистана (РПК). Турция, считающая РПК террористической организацией, со своей стороны, выступает за применение сирийских арабов.

По этому вопросу глава американской дипломатии Рекс Тиллерсон не смог добиться прогресса в ходе выверенного по времени визита в турецкую столицу, состоявшегося за две недели до референдума. При этом глава Минобороны Турции продвигал этот вариант в беседе со своим американским коллегой Джеймсом Мэттисом. Администрация Трампа, по всей видимости, с уважением отнеслась к чувствительным вопросам во внутренней политике Турции до референдума, однако Пентагон, кажется, стремится как можно скорее сделать следующий шаг и, кажется, не склонен считать альтернативный нынешнему расклад войск адекватным. Если администрация будет по-прежнему поддерживать возглавляемое YPG наступление на Ракку, она будет надеяться, что победа на референдуме смягчит, без сомнения, негативную реакцию Анкары.