Этот текст имеет смысл читать только в том случае, если вы не сомневаетесь в том, что на наших глазах разворачивается первый акт мировой войны XXI века. Если же вы считаете, что дело в «санкциях», «Крыме», «демократии», «Путине» и прочих политических символах и образах, — то дальше можно не читать.

Исхожу из того, что, как и 100 лет назад, система мировой торговли пришла к кризису, из которого она не может выбраться кроме как с помощью тотального банкротства всех отраслей экономики – за исключением тех, кто причастен к этой войне. Россия, как и 100 лет назад, представляет собой мировую кладовую, которой управляет периферийный промышленный капитал при относительно сильном государстве, которому удалось сохранить дееспособную армию и полицейские силы при лояльном населении.

Сегодня российский промышленный капитал является вторичным по отношению к капиталу финансовому. Эта зависимость полностью оформилась после вступление в ВТО и выходом российских промышленных компаний на мировые биржи. До тех пор, пока биржевая цена на энергоресурсы росла, финансовый и промышленный капитал мирно сосуществовали. По мере разворачивания глобального финансового кризиса начали лопаться спекулятивные финансовые пирамиды и пузыри, после чего стало понятно что реальной ценностью являются ресурсы и средства производства, – и конфликт промышленного и финансового капитала стал неизбежен. Потому что промышленный капитал стремится сохранить свои активы, в то время как финансовый стремиться их присвоить, используя биржевые методы. 

Как и 100 лет назад, уязвимость России таится в её политическом устройстве и системе хозяйствования:

- решения принимаются одним человеком, а реализуются узким кругом доверенных лиц, каждый из которых является более или менее крупным капиталистом;

- добровольное включение в систему мировой торговли привело к деградации отраслей экономики, по принципу «торгуем пенькой и зерном – станки закупаем в Англии, а пирожные в Париже».

Необходимо помнить, что конфликт финансового и промышленного капиталов не может «рассосаться», потому как промышленному капиталу принадлежат активы, а финансовому — биржа на которой эти активы торгуются. В условиях кризиса промышленный капитал не готов торговать себе в убыток – следовательно, его будут принуждать к этому разными методами. В том числе и внеэкономическими.

Нынешний конфликт России и её евразийских союзников с США и их евроатлантическими союзниками – это конфликт двух типов капитала. Государство в данном случае является лишь политическим оператором и выразителем интереса определённых финансово-промышленных групп, близких к центру принятия решения.

Единственное что отличает Россию остальных субъектов мирового конфликта сейчас, как и 100 лет назад, — это сверхконцентрация власти в руках одного человека, способного принимать суверенные решения, невзирая на настроения в среде «правящих элит». Так, например, доступ к «ядерной кнопке» президент США может получить только после одобрения парламентариями, а глава России имеет суверенное право начать или закончить мировую войну ядерным конфликтом.

Государство в России остаётся сверхконцентрированным, что приводит к дисбалансу в развитии между столицей и регионами, но, с другой стороны, даёт главе государства столько суверенитета, сколько нет у правителей ни в США, ни в Китае.

Поэтому главной целью противника относительно России является уничтожение государственной власти и передача суверенитета местному финансовому капиталу, который естественным образом стремится к слиянию с капиталом глобальным.

Представители же промышленного капитала в данной схеме являются заложниками ситуации и будут ориентироваться на победителя. Если государство будет достаточно сильным — они поддержат его главу. Если же государство начнёт сыпаться и терять суверенитет – они перебегут на сторону представителей финансового капитала. При этом обвинять промышленников в предательстве или «слабости духовных скреп» бессмысленно — потому как за термином «промышленный капитал» стоят вполне конкретные люди с вполне конкретными интересами: IPO, недвижимостью на Лазурном берегу, скважиной в Тюменской области, топ-менеджментом в Москва-сити и детьми в Гарварде.

Единственная преграда на пути поглощения экономики и хозяйства России финансовым капиталом – только относительно сильное государство. Которое за последние 25 лет тоже изрядно капитализировалось — чуть ли не каждый более-менее крупный чиновник является если не предпринимателем, то акционером. Единственным исключением является армия и силовые органы — и то преимущественно в провинции.

Проблема освоения России и подчинения промышленного капитала финансовому не решается без коллапса государства. Потому что только оно сегодня стоит на пути этих процессов. И вовсе не потому что российские элиты строят альтернативное мировое устройство — просто недоразвитость российского капитала не позволила ему поглотить государство. Государство, которое не будучи социалистическим по своей сути, вынуждено опираться на социалистические настроения в обществе и имидж, оставшийся в наследство от СССР. 

Обязательной целью в проекте подрыва России является именно государство — единственная организационная форма, которая защищает каждого из нас от общества. Как только государства не станет, на смену ему придут жуткие формы общественной самоорганизации, которые мы могли видеть в Косово, Ливии, Сирии и сейчас видим на Украине. Неофеодализм, в котором политическая мысль видит будущее XXI века, – это идеальная форма мирового устройства для власти финансового капитала. Потому  что при неофеодализме корпорации будут единственными островками безопасности для человека. Все, кто вне корпораций, — обречены влачить скотское и бесправное существование в условиях неофеодального общества.

Сила и слабость государства в России заключается в сверхконцентрации власти в руках одного человека. Сила в том, что при наличии волевого и целеустремленного правителя позволяет сохранить суверенитет. Слабость в том, что в современных условиях правитель просто не способен управлять всеми процессами одновременно.

Поэтому задумка состоит в том, чтобы создать точки напряжения на разных государственных, экономических и хозяйственных контурах. Которые могут поставить центральную власть в тупик и заставят делать ошибки – вплоть до коллапса самой власти.

Похоже, точки напряжения будут следующими:

- активизация террористов на Северном Кавказе: тренировка прошла в Доме печати в Грозном;

- коллапс жизнедеятельности в Крыму, критически зависимом от Украины: отрезание поставок электроэнергии и торговая блокада с суши;

- наступление киевской армии на Донбассе;

- валютные биржевые спекуляции и подрыв платёжеспособности рубля;

- рост цен на продукты питания;

- наращивание персональных санкций против ближайшего окружения главы государства;

- уличные митинги и акции протеста в столице.

Каждый из этих методов по отдельности не представляет опасности, однако в совокупности они могут создать ощущение хаоса и анархии. Которые являются первым шагом к «февральской революции 2.0» – передачи власти коалиционному правительству финансового и промышленного капитала.