Мы – военная империя. Так всегда было и так всегда будет. Этот факт надо просто принять как данность, перестав его стыдиться, нивелировать, искать застенчивые эвфемизмы, заменяющие неудобные (почему-то) слова. Просто принять. И так и сказать всему миру: да, мы – Россия – военная империя. Мы – мир с воинскими, прежде всего, смыслами и добродетелями. Смыслами защиты и освоения. Воинской этикой. Духовной иерархией.

Русь создавалась воинами, создавалась – военными победами. Создавалась боевым освоением земель. Что ж тут стыдного? Что тут скрывать? Не следует ли всем этим гордиться, всячески подчеркивать, насаждать? Ибо только так и рождаются, растут, крепнут, только так и существуют подлинные империи. Где на первом месте – не финансы и экономика, а благородство, честь, достоинство. В которых центральный герой – воин, а не олигарх в декорациях «власти народа», как в современных так называемых демократиях.

Но почему-то до сих пор мы вспоминаем о том, что мы – воинская империя лишь 9 мая. У нас, великой воинской империи, есть лишь один день для воинской гордости, военного парада, торжественного триумфа. Да и ладно бы один. Худо то, что во все остальные дни мы вообще об этом забываем. Именно о том, что мы, прежде всего – воинская империя. Ни в коем случае не милитаристская или торговая (как США и Британия), но – воинская. То есть мир с прежде всего военным и культурным смыслом. Ибо и война в нашем понимании – понимании воинской, а не милитаристской и торговой империи, несет не завоевательный (власть над миром) или финансовый (нажива), как в США и Британии, а прежде всего культурный смысл.

В отличие от США и Британии, в основании которых лежит власть финансовой олигархии, мы – наследники Рима, наследники Византии. А Рим – это не только центурии и когорты, Рим – это идея справедливой власти над миром. Рим имел свою высокую идею и свою миссию: распространение высокой эллинской культуры и идеи справедливости по всему миру.

Именно по этим вещам истосковался современный мир. Именно их ему сейчас не хватает. И именно эту тоску выжигают из него сейчас каленым железом, чтобы сделать его бессильным, беспомощным, толерантным (то есть безжизненным, не реагирующим на медленное убийство), чтобы затем окончательно отобрать всю оставшуюся еще свободу, лишить всякой оставшейся еще культуры, загнать в вечное гетто – последний загон-локдаун тоталитарной либеральной диктатуры.

Именно такова дилемма современного мира: или идеология ЛГБТ+ и культурный распад (не только всякой общности, но и всякой личности, человека прямоходящего в принципе), либо – традиционная империя, Рим с его идеей благородства, справедливости и культуры.

Рим был небольшим государством на берегу Средиземного моря. В неизбежных и успешных войнах с Карфагеном, он, во многом неожиданно для себя, оказался мощным региональным центром, контролирующим все Средиземноморье. И отсюда взяла отсчет его судьба, началось его бытие как мировой воинской империи. Империи, обладающей великой миссией – нести миру мир, спокойствие, цивилизацию и культуру. Да – путем войны, военных походов и завоеваний. Дурно ли, хорошо ли, но иначе в нашем мире никогда не было и никогда не будет. Мир не завоевывается только проповедью, пусть и самой прекрасной. Мир завоевывается проповедью и мечом. И Евангелие не проповедует пацифизм. Иоанн Креститель не говорит приходящим к нему римским воинам бросить оружие, он говорит им: «Никого не обижайте, не клевещите и довольствуйтесь своим жалованьем» (Лук. 3:14). То есть – учит их воинской этике чести и благородства.

Аристократия Рима была воинской. И русская аристократия была воинской. И Пушкин, хотя и носил цивильный мундир, бросался в кавалерийские атаки и писал оды русскому имперскому оружию. Так честь, культура и воинская слава завоевали мир.

Была ли такому миру альтернатива? Да, этой альтернативой мог стать Карфаген. Мрачный мир власти финансовой олигархии и чудовищных культов, в которых карфагеняне приносили в жертву своих детей-первенцев, сжигая их в печах-тофетах в актах жертвоприношения-холокоста (от греч. holokauston и евр. Olah – жертва всесожжения Богу). Этот чудовищный обычай мог бы стать центральным сценарием для всего мира, если бы Карфаген победил. Но победил Рим, римская воинская доблесть. Победила воинская империя, на острие обагренного кровью меча несущая мир и справедливость.

А Карфаген – мир торгашей-тиранов, загребающих в свои закрома золото и богатства всех завоеванных ими народов, обоняющих запах горящей жертвенной плоти и загоняющих мир в вековечное рабство – проиграл.

Что нам больше напоминает наш сегодняшний мир? Не представляется ли он нам лишь поздним реваншем Карфагена? После того, как целенаправленно, шаг за шагом, были уничтожены понятия воинской чести, благородства, культуры, Бога; после того, как в огненном холокосте двух мировых войн были уничтожены остатки традиционных европейских империй, традиционных христианских цивилизаций, состоялся сегодняшний мировой реванш Карфагена.

Это его денежные мешки правят сегодня Америкой, оккупируют бывшую христианскую Европу, повязав ее цепями национального долга, утвердив на границах кафкианские замки центробанков, контролирующих мировые денежные потоки. В то время как с военных баз НАТО и Британских островов американские и английские големы зорко следят за любым проявлением свободомыслия в побежденной Европе… Все народы – и особенно народы Европы – опутаны сегодня канатами невиданной еще тирании, которую в дьявольскую насмешку их сегодняшние жрецы называют «свободным миром» и «демократией».

Так всегда и везде проявляет себя власть олигархии. И противостоять мировой власти способен только дух Рима. Вот его-то и боится новый Карфаген! Потому-то так панически глушит любое поползновение его свободного духа. Боится только одного – восстановления нового Рима, традиционной империи, обладающей высокой идеей и военной мощью, которая одна только и способна его победить.

Но именно это – возрождение воинского духа традиционной империи – и происходит сегодня в России. Именно в этом и суть нынешней военной операции, в которой Россия, противопоставив себя целому миру, смирившемуся с тиранией, мучительно нащупывает свои вечные смыслы, мучительно встает на ноги после «тридцатитрехлетнего» сидения на печи, изблевывая из себя ядовитый дурман полонившего ее Карфагена.

Мучительно вспоминает себя, настоящую – великую воинскую империю. Мир духовный, мир иерархический, мир культурный. Мир, в котором понятия чести, достоинства, долга, разъедаемые кислотами ЛГБТ+, еще не утратили смысл. Мир, в основе которого лежат не «экономика и финансы», а высокая миссия сохранения великой европейской культуры и несение Христовой проповеди «всей вселенной». Освобождения мира от тиранической власти «великого дракона» Карфагена.