На страшной картинке, которую я прикрепил к посту, вы видите неумолимый приговор экономике Франции. Торговый дефицит не просто бьёт рекорды — он нарастает обвально, как проблемы у пьяного матроса, доставшего нож в марсельской таверне.

Несложно заметить, что ещё каких-то двадцать лет назад всё было в порядке: Франция импортировала товаров примерно на ту же сумму, что и экспортировала. Сейчас не так:

Импортные товары французам по-прежнему нужны, без них никак, но вот французских товаров за рубежом покупают уже недостаточно. Таким образом, французам нужно или увеличивать производство, или сокращать потребление, или залезать глубже в долги.

Развивать производство Франция не может, так как она приняла участие в нападении на Россию и лишилась доступа к дешёвой энергии. Промышленники резко поднимают цены, чтобы хоть как-то выжить, и высокие цены делают их неконкурентоспособными.

Залезть в долги французы тоже не могут — по той же причине. Ссора с Россией стала последней каплей для смертельно больного евро, и теперь инфляция во всех странах Еврозоны быстро растёт. Официальная инфляция пока что выглядит высокой, но ещё не чудовищной — в среднем 10-20% годовых. А вот промышленность уже в гипере — под 100% годовых в некоторых странах Европы.

Простой француз этого ещё не понимает, так как покупает круассаны с маслом, а не шестерёнки с трансформаторами. Однако чудес не бывает: когда цена на шестерёнки взлетает вдвое, круассаны в итоге тоже вынуждены дорожать. Можно провести обезболивание по методу Егора Гайдара: закрыть свои неэффективные производства и перейти на импорт. Но тогда торговый дефицит вырастет ещё сильнее, так что проблема только усугубится.

Мало того, эпоха дешёвого импорта тоже закончилась — в Китае больше не осталось рабочих, готовых вкалывать по 12 часов «за плошку риса». Спасибо живительному капитализму, в последние десятилетия уровень жизни в Китае вырос, так что теперь китайцы не только делают более дорогие товары, но и всё чаще перенаправляют их на свой внутренний рынок.

Таким образом, занимать в евро становится сложно — мало кто хочет давать французам в долг, зная, что евро обречён на сильное обесценивание, и что ни Франция, ни Германия, ни другие страны Еврозоны ни при каких обстоятельствах не смогут уже это обесценивание предотвратить.

Следовательно, у Франции остаётся третий путь — начать жить по средствам, то есть резко сократить потребление, дабы выровнять торговый баланс. Беда в том, что сокращение потребления загонит экономику в порочный круг: обедневшие французы будут меньше тратить, французский бизнес будет меньше зарабатывать, пойдут новые увольнения и новое урезание зарплат. Через несколько таких циклов начнётся цепная реакция подобная той, которую мы видели в России в девяностые. Чтобы достичь новой точки равновесия, французам придётся обеднеть не на 10%, а кардинально, в разы.

Теоретически, ничего страшного — массовый голод Франции навряд ли грозит. Пересядут с автомобилей на велосипеды, откажутся от мяса в пользу макарон с солью. Выкрутят отопление на самый минимум и будут спать в палатках, чтобы не замёрзнуть. Свободолюбивая Галлия переживала и худшие времена.

На практике, однако, масштабные протесты во Франции, — с поджогами автомобилей, со строительством баррикад, с нападением на полицейских, — мы наблюдаем уже сейчас. Если уровень жизни резко упадёт, на улицы выйдут толпы возмущённых безработных, которые столкнутся с толпами потерявших пособие мигрантов из южных стран. Удержать страну от большого пожара будет очень непросто.

Пожалуй, нам это на руку. Если Франция заполыхает, она вынуждена будет оставить Россию в покое и сосредоточиться на своих внутренних проблемах. Если же Франция сохранит стабильность, то, вероятно, за умиротворение протестующих всё же придётся заплатить сменой власти — на место системного Эммануэля Макрона, готового выполнять приказы США, к власти во Франции могут прийти борцы за независимость, как это случилось уже в Италии. Нас это вполне устраивает: как мы на днях обсуждали, в ноябре итальянцы прикрутили русофобию и остановили поставки оружия бандеровцам. Ровно то, что нам нужно сейчас от тонущих европейских стран.