Сегодня целятся в слово и целятся именно потому, что стоит наша цивилизация на слове. Европейская — вне зависимости от страны — стоит на гедонизме и эгоизме. Англосаксонская — на стремлении к господству одних и подчинению других. И лишь мы черпаем силу в словах. Любой переломный момент русской истории всегда сопровождается словом.
Сражение на Чудском озере: “Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет!”
Смутное время: “Не оскудела храбрыми российская земля и век не оскудеет”.
Полтавское сражение: “Ура! Мы ломим; гнутся шведы. / О славный час! О славный вид! / Еще напор — и враг бежит”.
Бородинская битва и все следующие нашествия, баталии в нашей цивилизации прежде исторических дат всегда определяются словами. Исключений из этого правила не существует. И по этим словам мы немедленно узнаем эпоху.
Такова природа нашего общего мироощущения.
Собственно, поэтому пытаются уничтожить тех, кто талантливее, ярче, проникновеннее с помощью слов определяет и формулирует смыслы нынешней войны глобалистов и вставших под их знамена с нами.
А когда идут военные действия, любые средства хороши. И чем они гаже и подлее, тем, с точки зрения мечтающих нас превратить в лакеев “за мелкий прайс” и в прислугу “за все”, лучше. Попытка отмены русской культуры — из того же арсенала средств, что и “Хаймарсы” с “Цезарями”. Способ убийства иной, но цель та же.
Полтора года с момента начала СВО — срок вполне достаточный, чтобы понять: приказы “Ни шагу назад!” и “Стоять насмерть!” относятся к слову (то есть к культуре) точно так же, как и к делу (действиям на линии боестолкновения). Во-первых, потому что за слово убивают не менее жестоко и коварно, и во-вторых, потому что малейшего дуновения конформизма достаточно, чтобы проиграть. Пусть не войну смыслов, но одно из ее сражений.
Полтора года с начала СВО должно было хватить для уяснения: статьи, публикации в прессе, корреспонденции в соцсетях, репортажи в электронных медиа вне зависимости от того, хотим мы этого или нет, после одержанной победы уйдут из повестки дня. Их оцифруют, присвоят номер хранения — и все это превратится в архив.
А вот что войдет (и что должно остаться) в повестке навсегда, став частью нашей цивилизационной ДНК.
Прежде всего это — художественные произведения. Фильмы. Книги. Театральные постановки.
Если ленту “Радуга”, признанную в том числе и нашими сегодняшними противниками шедевром, Марк Донской снял в эвакуации, в 1943-м, когда наши предки дрались в Сталинграде и на Курской дуге, если Александр Фадеев начал работу над “Молодой гвардией” в том же 1943-м, сразу после освобождения Краснодона (а экранизация Герасимова вышла в прокат в 1948-м), то почему мы сегодня оказываемся менее расторопными? И не идем в контрнаступление?
Нам не хватает денег? Или нам не хватает мужества определиться (уже и наконец), чтобы сделать выбор: мы со страной и с ее защитниками или мы по-прежнему в плену “неудобств” и “рефлексий” о том, что такое патриотизм и нужен ли он?
Мы все топчемся у кромки понимания, что же будет, если о любви к Родине говорить громко, не стесняясь. Так, чтобы у тех, кто Россию ненавидит, тряслись поджилки.
Где контрнаступление в мире культуры? Смешно же считать, что русская земля оскудела талантами, когда, наоборот, она очистилась от бездарей.
Не у всех дар Прилепина выворачивать глаза зрачками в душу. Не всем дана отвага Владлена Татарского (Макса Фомина), говорившего то, что думал и чувствовал, не считаясь с опасностью. И не всем дано быть столь интеллектуально яркими и бесстрашными, как Дарья Дугина.
Но у всех нас есть возможность быть частью русской цивилизации, и это дает силы. Противостояние в культуре — уже контрнаступление в войне ценностей.
Принадлежность к большой исторической России пора воспринимать как величайшую привилегию, защищая ее от глобалистов, для которых нет стран и народов, а есть лишь ресурсы и прибыли.
Мы уйдем, а наша Россия останется. Потому что, перейдя в контрнаступление, мы сумели в итоге и словом, и делом, и книгой, и фильмом, и спектаклем державу сберечь и победить ее недругов.
Елена Караева
