Иногда мне задают такой вопрос: «Что для Вас Россия?»
Если бы вы спросили меня, что для меня Франция, я бы ответила: "Я люблю эту страну". Мне и Австрия очень нравится, и другие европейские страны. И я очень люблю Иран. Вот здесь мне было бы легко рассказать о том, какое значение для меня имеет каждая из этих стран и какую часть моей души и сердца занимает.
А когда мне задают этот вопрос о России, я не знаю, что отвечать, потому что Россия — это я сама. Это сама Россия, вот и всё. Что я сама для себя? — не знаю.
Ещё в школе, в одном из разговоров с одноклассниками, пришла к такому выводу: "Если вы обсуждаете смысл жизни как дара, то вы не знаете этого смысла, он не проверяем чувственно. Дар жизни человек получил как чудо. Дали тебе его и всё. А вот смысл жизни как процесса можно обсуждать».
Вот и смысл России как дара нам неизвестен. Мы можем о чём-то догадываться. Но, пожалуй, Тютчев прав: «В Россию можно только верить». Именно это имел в виду человек, который прекрасно владел основами тогдашней передовой философии. И он выразился так не в том смысле, что надо махнуть рукой на смысл и значение России. Нет, просто он имел в виду, что, в общем, это малопостижимо.
Стоит задуматься о феномене России для себя. Что это за феномен? Это феномен, который мы недооцениваем, мы живём внутри него, и выйти за его пределы, абстрагироваться нам очень трудно. Но это — феномен, это общемировой феномен, ни на что не похожий. И очень синтетический, сложный. Его всегда стараются упростить, карикатуризировать, психологизировать. Есть крайне хвалебные позиции, есть крайне критические, но они все несколько несправедливые.
Иногда мне кажется, что сторонние наблюдатели — как, например, Рильке, который сказал, что Россия граничит с Богом, — они видели что-то большее. Для них Россия не была родной, не была своей средой, а была неким феноменом рядом. И очень было бы интересно узнать, а чем для них была Россия.
А для нас Россия — это непостижимый дар и феномен, в котором мы все живём.
Каринэ Александровна Геворгян
