Английская Guardian — разумная либеральная газета. Она не призывает к военным действиям, знает цену дипломатии и не закрывает глаза на опасность новой эскалации затихшего вроде бы конфликта на Украине. Однако оценки, высказанные ее редакцией на прошлой неделе, меня озадачили: мол, рано или поздно придется разобраться с позицией Германии, которая постепенно начинает молчаливо поддерживать политику России.
Меня это обеспокоило, потому что мне позиция немецкого правительства по отношению к украинскому конфликту представляется правильной: не надо скатываться к угрозам и мышлению времен холодной войны; не надо размахивать саблей и дальше закручивать спираль эскалации. А еще нельзя забывать слова Бисмарка, что нужно поддерживать «связь с Петербургом». Кстати, Владимир Путин родом именно оттуда.
Пускай Берлин и поддержал третий (или уже четвертый?) этап западных санкций, которые, кстати, приняты именно в тот момент, когда перемирие, о котором, наконец, смогли договориться стороны конфликта, более-менее соблюдается, а украинский президент Петр Порошенко сообщил, что 70% переброшенных на восток Украины войск покинули эти регионы. Немецкое правительство, видимо, ощутило себя в той же ситуации, что и Гельмут Шмидт (Helmut Schmidt, канцлер ФРГ в 1974-1982 гг. — прим. пер.) после ввода советский войск в Афганистан. Тогда Западная Германия отказалась от участия в Олимпийских играх 1980 года в Москве, но не из-за своих внутренних убеждений, а просто чтобы не портить отношений с США. Вот и сейчас немцы предпочли присоединиться к санкциям, чтобы потом иметь возможность отговорить американцев от военного вмешательства в Ирак.
Кроме того, Берлин легко согласился с санкциями, потому что уже в конце месяца предполагается их ослабление или даже отмена, если Россия сдержит свои обещания. Одновременно с этим ЕС отложил вступление в силу соглашения о свободной торговле с Украиной до конца следующего года; а за оставшееся до этого момента время можно будет убедить Россию, что ее опасения безосновательны. Эта политика «но и тпру» не производит, однако, впечатления хорошо продуманной.
НАТО своими решениями в ходе саммита в Уэльсе четко дала понять Путину, что не позволит ему поступить с восточноевропейскими членами альянса — Польшей и тремя прибалтийскими государствами — так же, как он поступил с Украиной. И совершенно не важно, какое количество сил НАТО находится в данный конкретный момент, в соответствии с принципом ротации, в этом регионе. Собственно, главной гарантией того, что Путин будет держать свои амбиции по «защите русских» под контролем, все равно являются ядерные силы сдерживания.
Украина не является членом НАТО, и президент США Барак Обама не случайно упомянул об этом. Альянс не может вступиться за нее. Больше того: Киеву надо дать четко и ясно понять, что он не сможет вступить в НАТО и получать от Запада оружие. Потому что когда дело принимало серьезный оборот, русские все равно всякий раз оказывались сильнее.
Еще важнее убедить украинское руководство в том, что ему надо поумерить собственные амбиции. Оно и так наделало массу грубейших ошибок, первой из которых стал запрет русского языка на территории страны (между делом уже отмененный). Затем, после смены власти в феврале, был создан новый кабинет министров, большинство членов которого было против продления договора о российской военно-морской базе в Севастополе — это был серьезный вызов в адрес Путина. Потом киевские власти развязали войну против пророссийских сепаратистов в Донбассе, даже не попытавшись найти политическое решение этой проблемы — это стало вторым вызовом для Путина, который не мог себе позволить потерять лицо, допустив поражение повстанцев.
Теперь Порошенко и его премьер-подстрекатель Яценюк додумались построить вдоль всей российско-украинской границы стену и вырыть ров, и оборудовать ее системой инфракрасного наблюдения. При этом, по их мнению, ЕС должен взять на себя часть связанных со всем этим расходов. Это уже перешло бы всякие границы: неужели мы через 25 лет после падения Берлинской стены хотим вновь разделить Европу «железным занавесом»?!
Конечно, на Путина надо оказывать давление. Но это давление будет иметь смысл, только если оно поможет начать переговоры, в ходе которых удастся найти решение кризиса, которое будет предусматривать не временные перемирия, а определение всего будущего положения дел в Европе. Встретившись пару раз в Минске, достичь этой цели невозможно. Для этого нужно по-настоящему крупное политическое мероприятие типа Венского конгресса 1815 года или Берлинской конференции 1878-го, или крупных переговоров по примеру Хельсинских в 1975 году, в результате которых был создан тогдашний СБСЕ. Именно на это должны настраиваться мировые державы.
Кстати, Хельсинки представляется мне вполне подходящим местом для этой дискуссии, а Финляндия могла бы стать образцом для подражания для Украины, потому что она, с одной стороны, является членом ЕС, а с другой, поддерживает тесные экономические контакты с Россией, соблюдает при этом военный нейтралитет и уважает права меньшинств.
Наверное, это не простое совпадение, что такие разные политики, как Генри Киссинджер (Henry Kissinger) и Збигнев Бжезинский (Zbigniew Brzezinski), выступают именно за «финский вариант» урегулирования. И даже «прожженный» реалист, бывший посол США в Германии Джон Корнблум (John Kornblum) сказал: «Общей политической атмосфере пошло бы на пользу, если бы Украина в будущем оставалась скорее “мостом”, ведущим на восток, чем западным форпостом».
