В 2013 году Владимир Путин поручил правительству страны совместно с министерством образования разработать единую концепцию курса истории России для школьников. Основная идея заключалась в исключении двойного толкования значимых для России событий — к примеру, когда в учебниках первой половины 90-х правление Сталина характеризовалось исключительно как «деспотическое» и «людоедское». В учебниках второй половины нулевых — наоборот, тот же период оценивался как «прорывной» и «героический», Сталин предстал «эффективным менеджером». Подобных противоречий в толковании российской истории немало. Естественно, что поиск некоего общего знаменателя, чтобы уж окончательно не запутать детей — вещь хорошая.

Но, в отличие от предложения Путина «разработать единую концепцию курса истории», бравые чиновники из министерства поняли президента слишком буквально, начав дискуссию не об официальной концепции, а об учебнике. Чувствуете разницу: одно дело просто договориться о том, что для нас базовые трактовки истории, другое дело взять одну версию истории и заставить всех и вся изучать только её.

Есть хорошая старая поговорка на этот счёт — слышал звон, да не знаю где он. Так и с товарищами из министерства, не дослушавшими Путина до конца — «надо выйти на согласованные принципы, но не ограничивать учителя, который имеет право использовать на уроке любые пособия и материалы, но не должен допускать искажения фактов».

Благо, после широких общественных дискуссий в августе 2013 министр образования Ливанов поставил точку в этом вопросе: "У нас единого учебника истории, скорее всего, не будет. У нас будет единый историко-культурный стандарт, на основе которого будут разработаны учебники истории. Это не означает, что будет один-единственный учебник".

Но, не тут-то было. Вопрос о введении единого учебника для всей страны был снова возвращен на повестку дня 9 октября, но на этот раз уже депутатами Государственной Думы, а именно — Ириной Яровой.  По мнению Яровой и её однопартийцев, действующая система образования не соответствует интересам государства. Яровая уверена, что единые учебники смогут добиться того, чего не получалось добиться государству за все последние 14 лет — воспитать правильное поколения россиян, которые свою историю и мир вокруг них воспринимают одинаково. Единые учебники должны создать унифицированный набор ценностей и культурных установок, что позволит стране в будущем избежать появления граждан с альтернативной точкой зрения, в том числе, и на вопросы истории и современной политики.

Я уверен, что подобный подход в корне неправильный. В действительности, как показывает история и практика, «единые учебники» в прошлом были только в странах Восточного блока, в том числе и в СССР. А сегодня «единые учебники» до сих пор скрепляют общества в Северной Корее, на Кубе, в Белоруссии и Китае.

В каждой из вышеупомянутых стран «единый учебник» проводил линию партии, то есть некий идеологический месседж, служивший правящему режиму и не отражавший объективного взгляда на историю. Конечно, все вышеупомянутые случаи индивидуальны, и далеко не в каждой стране историю переписывают полностью, как в Северной Корее. Тем не менее, ни в одной демократической стране такого понятия как единый учебник нет.

В США, например, каждый штат сам, решает по каким именно учебникам учить детей в школах, а в случаях с частными школами вообще всё интересно — у каждой школы своя, особая программа. Подобная свобода приводит к тому, что в некоторых южных штатах гражданскую войну 1861—1865 преподают совсем по-другому, выставляя боровшийся за освобождение рабов Север «плохим парнем». Тем не менее, самые «патриотичные патриоты» в США обычно получаются именно на Юге. В Германии каждая отдельная земля (регион в стране) преподаёт свою историю, и поэтому история для баварцев, и история для детей из Берлина — две очень разные песни. Но опять же — к развалу страны это не приводит.

В дискуссии о едином учебнике меня поражает больше всего вот какая вещь: как будет воспринята общая история, скажем, в национальных республиках? В Башкирии, в Татарстане, на Кавказе, в Бурятии, Туве и Чукотке. Для них 50% истории окажется чужой историей, а упоминание их культуры и региона сведется к формальному «присоединено в таком-то году». Не кажется ли вам, что забирая историю у национальных республик, мы еще больше вызовем огонь на себя?

Посмотрите сегодня на балтийцев. В 80-х они учились по тем же самым учебникам, что и мы с вами, но воспринимали всё, мягко скажем, с огромным скепсисом — даже те исторические события, которые должны были нас сближать. И к чему это привело? Сейчас в Балтийских странах Россия и СССР воспринимается исключительно как «вселенское зло», которое мешало нормальной жизни этих народов веками. Не боимся ли перестараться с этим единым учебником, породив схожий эффект у своих же граждан?

Ведь действительно, одно дело, когда есть какие-то общие рамки, которые и определяют то видение истории, которое нас всех объединяет. И это действительно правильно. Но почему каждый субъект федерации со своими национальными особенностями не может сделать этот учебник под себя, чтобы прививать детям уважение не только к большой России, но и к своей малой родине? 

Мы боимся сепаратизма и инакомыслия, но вместо того, чтобы дать слово каждому, каким бы «другим» он ни был, мы запрещаем эти голоса, отказывая даже в своем видении истории.