Самое начало 80-х годов. Перестройкой еще и не пахло. Страна жила в привычном и размеренном ритме. Одним что-то, возможно, не нравилось, другим, наоборот, все было по душе, но никто, думаю, не станет оспаривать прелестей того факта, что можно было спокойно зайти в магазин (правда, чаще в специализированный) или на приемный пункт - и сдать бутылки!

Да, было же времечко! За пустую и непораненную бутылку емкостью 0,5 литра, как сейчас помню, можно было выручить 12 копеек, а вот за 0,7 вроде 15. А вся красота и прелесть того процесса, когда с помощью шнурка или крепкой, но тонкой веревки пытаешься достать из бутылки пробку! Это ж какие глубокие и философские мысли тогда приходили в голову, и какие интересные реплики при этом поневоле приходилось и изрекать, и слышать! А если в процессе участвуют двое или, что вполне естественно, трое!..

Бывало, при большом количестве стеклотары и необходимости вытащить много пробок шла такая мозговая атака, такое было напряжение душевных и физических сил, которое можно сравнить, например, с тем состоянием, которое испытывают изобретатели и рационализаторы, воплощающие в жизнь свои идеи.

Впрочем, среди нас находились такие уникумы, которые даже будучи с похмелья с первой попытки шнурком вытаскивали пробку из бутылки. В наше время, они, наверное, так же ловко вытаскивали бы из игровых автоматов игрушки – зайцев, слонят, кошек и т.п.

Ну и как тут не вспомнить Александра Белова, который на Олимпиаде в Мюнхене в 1972 году за три секунды до финального свистка точнейшим броском принес победу нашей баскетбольной сборной! Это я к тому, что не оскудела талантами земля русская, причем в любой сфере деятельности. А чистая и непомерная радость от победы на той Олимпиаде немного напоминает мне состояние, которое мы испытывали после многочасового стояния в очереди на пункте приема стеклотары, когда удавалось сдать большое количество посуды, привезенное на тележках, и обогатиться.    

Однако дело все-таки не в этом. Это присказка – не сказка.  Итак, самое начало 80-х годов. Московский зимний вечер. Я тогда жил неподалеку от метро «Рижская», и после того, как вышел со станции на улицу, помню, подходит ко мне мужичонка и говорит: «Можно мне пойти с вами? Мне надо вон в тот гастроном. Тут много дорог, а я инвалид по зрению». Я говорю, конечно, о чем речь.

Мужичонка был невысокого роста, в очках с толстенными стеклами, в серой армейской шапке, на которой еще были видны следы от ношения кокарды. Одной рукой он держал авоську с бутылками, другой крепко взял меня под руку, и мы пошли. В то время под проспектом Мира и площадью Рижского вокзала еще не было подземного перехода, поэтому там действительно существовала опасность попасть под колеса машин и трамваев, особенно на самой площади и тем более, инвалиду по зрению.

И вот идем мы с ним, идем в тот большой продуктовый магазин на углу проспекта Мира и Трифоновки, и мужичонка делится со мной своими переживаниями. Представляешь, говорит, полдня езжу по магазинам – и нигде не принимают бутылки! Вот это да, отвечаю. А ведь действительно, бутылки тогда принимали не в каждом магазине. Соответствующие места надо было знать, чтобы их успешно сдать.

И вот идем мы с ним, идем, степенно так, под руку, два очкарика, только у меня стекла не такие толстые, как у него. И вот входим мы в магазин, делаем несколько шагов и оказываемся посреди торгового зала. Народу в магазине достаточно много, и хотя вечерний час-пик уже прошел, люди снуют туда-сюда, правда, особых очередей нет. Мужичонка прямо из центра зала, продолжая держать меня под руку, обращается к продавщице: «У вас бутылки принимают?» Приятная полноватая женщина-продавец в белом халате и вишневой, в белый горошек повязке на волосах отрицательно качает головой: нет, говорит, не принимаем. И тут мой спутник на весь магазин изрекает: «Проститутка! Я полдня хожу по магазинам, а ты бутылки не принимаешь». Это было сказано настолько громко, что покупатели на мгновение замерли и стали смотреть в нашу сторону. Жизнь, казалось, остановилась.

Я просто охренел! Стоим мы, два очкарика, посреди зала, как Киркоров какой-нибудь на сцене, а тут мой новый знакомый, держа меня под руку, выдает такое!.. Но если Киркорову до сих пор не стыдно вылазить на сцену и экран, то мне такое положение вещей явно не катило. Я потихоньку высвободил свою руку и стал двигаться к выходу. И вышел.

40 лет прошло, а я до сих пор помню выражение лица той продавщицы. У нас сейчас говорят, дескать, «совок», торгаши, хамы и т.п. Ну везде же всякие люди есть. А продавцы алкогольной продукции в СССР были, можно сказать, на переднем крае. Помню, магазин напротив моего дома закрывался на обед, в винном отделе собралась толпа, а один парень срочно требовал продать ему бутылку водки. Как он ни просил – продавщицы отказали. Тогда парень берет пустую бутылку и что есть силы кидает в их сторону. Хорошо, что не попал, но – разбил несколько бутылок, которые стояли на витрине. В минуте ходьбы от магазина было отделение милиции: парня повязали быстро…

Да, что-то увело меня в какие-то винно-водочные приключения, хотя подобное было далеко не всегда. Просто вспомнилось, как было хорошо, что можно сдавать бутылки. А еще помню, как продавщица из гастронома на «Рижской», милая, приятная женщина, тогда просто с лица спала. До сих пор жаль ее. Жива ли она сейчас, жив ли тот инвалид по зрению – кто же знает…