Несколько слов об ограниченности возможностей информационных технологий в экономике.

Каждое новое техническое достижение обещает несравненно больше, чем даёт фактически. Илья Арнольдович Файнзильберг, более известный как писатель Илья Ильф, писал: «В фантастических романах главное это было радио. При нём ожидалось счастье человечества. Вот радио есть, а счастья нет».

Ещё в середине 1960-х знаменитая фирма «Международные деловые машины», которую мы чаще называем сокращённо «IBM», начала выпуск компьютеров общего назначения, равно пригодных и для научно-инженерных расчётов, и для экономических. До того машины так или иначе специализировались под конкретную сферу применения, а тут появилась техническая возможность создать машину, достаточно производительную на любых задачах. Пошла первая волна массовой эйфории «вот сейчас мы компьютеризируем офис и всё у нас будет в полном порядке».

Но в 1970-х годах автор и руководитель проекта Общегосударственной автоматизированной системы управления народным хозяйством СССР — сокращённо ОГАС — великий математик Виктор Михайлович Глушков подсчитал: а сколько, собственно, нужно арифметических действий для решения экономических задач. Если не вдаваться в мелкие технические тонкости, то задача балансировки плана производства — система линейных уравнений. Число действий, необходимых для решения такой системы, примерно пропорционально кубу числа самих уравнений. А каждое название товара или детали (вплоть до отдельных винтиков), чьё производство необходимо запланировать, даёт отдельное уравнение.

Строго говоря, в уравнениях планирования очень большая часть коэффициентов нулевая. Поэтому показатель степени в формуле времени решения такой системы — примерно два с половиной.

Когда Глушков в 1976 году впервые опубликовал эти свои рассуждения, общее количество наименований изделий и деталей в Советском Союзе как раз перевалило за два десятка миллионов. Отсюда несложно подсчитать: весь тогдашний вычислительный парк всего мира не справился бы с задачей балансировки плана для Советского Союза и за тысячу лет.

Но ведь нам надо не только балансировать, но ещё и оптимизировать. То есть из множества разных вариантов производственного плана выбрать наилучший. А тут тоже появляется немалая сложность. Другой великий советский математик Леонид Витальевич Канторович получил Нобелевскую премию за то, что нашёл методы оптимизации некоторых частных видов задачи планирования. В общем же случае ради оптимизации надо, грубо говоря, решить ещё столько систем уравнений, сколько уравнений есть в самой системе. Поэтому к показателю степени в формуле числа действий, нужных для решения системы уравнений, добавляется ещё единица. Соответственно получается показатель степени три с половиной. Это значит: даже весь нынешний вычислительный парк всего мира справится с задачей планирования производства для СССР образца 1976 года за ту же тысячу лет.

А ведь мир не стоит на месте. Даже наша страна сейчас далеко не такова, какова была в семьдесят шестом. При всём очевидном сокращении многих направлений производства реальная номенклатура изделий выросла во многие десятки раз. Значит, время, необходимое для построения оптимального плана, выросло во многие тысячи раз.

Если же не решать полную задачу оптимизации, то скорее всего наступит беда. Как показал тот же Канторович, поверхность отклика, где ищется оптимум решения экономической задачи, очень неровная. Пики в ней соседствуют с громадными провалами. Если задачу решать приближённо, то с почти полной гарантией мы попадаем именно в такой провал. Решение, которое можно построить централизованным управлением в приемлемые сроки, оказывается хуже теоретического идеала в десятки раз.

Экономисты сумели представить в математическом виде и рыночную систему управления. Она также не даёт точного решения задачи балансировки производства, не говоря уж о его оптимизации. Но судя по приближённым аналитическим оценкам эффективности расчётов, фактически выполняемых этой системой, рыночные решения задачи планирования хуже теоретического идеала, грубо говоря, в разы. Но не в десятки раз. Централизованное планирование может теоретически обещать нам рост уровня жизни раза в два — три, а на практике обеспечивает падение уровня жизни раз в пять — десять.

Понятно, производство житейских благ — ещё далеко не всё. Надо ещё грамотно ими распорядиться. По этой части план несомненно и намного эффективнее рынка: даже при заметно меньшем, нежели Западная Европа, производстве на душу населения сами эти души в Советском Союзе куда меньше страдали от явных бедствий вроде голода и бездомности. Но средний уровень жизни всё же был куда хуже. Что и стало одним из поводов к развалу страны.

Естественно, между крайностями «чистый рынок» и «чистый центр» существует множество компромиссных вариантов. Правда, все доселе испытанные компромиссы неустойчивы — довольно скоро ресурсы из планового сектора перетекают в рыночный. Но математики и политики не теряют надежду найти наилучшее, гармоничное сочетание разных способов управления. Я тоже ищу.

Анатолий Вассерман, Нурали Латыпов