Я опросил друзей, знают ли они, кто теперь, спустя четыре года после убийства Муаммара Каддафи, возглавляет Ливию. Сегодня, когда идет война за суверенитет Сирии, этот вопрос особенно актуален. Не знал никто. Даже наиболее осведомленным пришлось призадуматься.

Я-то успел навести справки, так что чувствовал себя уверенно. Знакомьтесь: Агила Салах Исса, председатель Палаты представителей.



Редкий кадр: глава остатков современной Ливии Агила Салах Исса, председатель Палаты представителей. В августе он поучаствовал в церемонии открытия нового, расширенного Суэцкого канала. На лацкане пиджака — флаг монархической Ливии. В далеком 1969 году Муаммар Каддафи ее уничтожил — казалось, навсегда.


Агилу Салаха Иссу в мире мало кто знает. Мне с трудом удалось найти его фотографию — ни российская Википедия, ни англоязычная в своих статьях о нем фото не приводят. Все потому, что этот человек не является, строго говоря, главой Ливии — той страны, которая существовала в своих границах до революции 2011 года. Точнее, является лишь формально. На самом деле, он ничего в ней не решает.

Сегодня Ливия — это конгломерат воюющих между собой племен, и такое положение будет сохраняться долго. Вожди, несмотря ни на что, от госпереворота явно выиграли, поскольку получили реальную власть и огромные деньги от продажи нефти. Революция радикально ухудшила лишь уровень жизни простых ливийцев. Но их интерес в геополитических раскладах, конечно, не учитывается.

Я далек от мысли считать, будто гордый бедуин был идеальным лидером. Он был, безусловно, диктатором, который жестко наводил порядок. Но при нем Ливия была государством, а ливийцы — гражданами процветающей державы. Сегодня диктатура сменилась ярко выраженным трайбализмом, то есть, в стране подняли головы десятки разного калибра региональных диктаторов.

Ни о каких глобальных социальных проектах вроде «Великой рукотворной реки» — доставки дефицитной пресной воды за 4000 километров объемом 6,5 млн кубометров в день при новой власти можно не вспоминать. А ведь система трубопроводов от источников в Сахаре на север, строительство которой началось в 1984 году и продолжалось вплоть до начала «арабской весны», должно было не только решить проблему снабжения водой населения, но и превратить Ливию в цветущий сад. Уверен, что у Каддафи все это получилось бы с блеском.

Безработица составляла около 20 процентов, однако основной ее причиной было не отсутствие рабочих мест, а, как считается, нежелание ливийцев работать. Трудились в стране гастарбайтеры, прибывающие из арабских, африканских или даже европейских государств (например, зарплата медсестры составляла в Ливии 1 тыс. долларов). Ливийская молодежь предпочитала жить на социальные пособия (около 700 долларов в месяц) — этого было вполне достаточно, учитывая низкий уровень потребительских цен: хлеб стоил менее 1 цента, бензин — 10 центов за литр.

Сегодня африканские гастарбайтеры устремились мимо Ливии, где теперь по понятным причинам нет работы, в Европу.

У ливийцев была возможность бесплатно получить высшее образование. Причем, не только в местных вузах, но и в иностранных университетах — тоже за счет государства. Медицинское обслуживание тоже было бесплатным и притом весьма высокого уровня (за качеством лекарств велся строжайший контроль, фальсификация фармацевтических средств каралась смертной казнью).

Поддерживало государство и семейную жизнь. Если молодой ливиец задумал жениться и обзавестись потомством, то новобрачным давали более 60 тыс. долларов на покупку жилья, а за каждого новорожденного семья получала 7 тыс. долларов.

До прихода к власти Каддафи в Ливии насчитывалось 2 млн граждан. Благодаря созданной им системе социального обеспечения и массовому росту доходов от продажи нефти к моменту смерти полковника число жителей страны утроилось.

Скорее всего, сегодня, когда от государственности Ливии не осталось и следа, многие ливийцы с ностальгией вспоминают о том, как жили раньше. Но прошлого не изменить. Не только злые западные капиталисты, но и арабские шейхи, и сами граждане Джамахирии желали смены режима. Муаммар Каддафи был заносчив и совсем не дипломатичен. Он многим не нравился даже на родине, не говоря о лидерах других стран, которые просто отказывались иметь с ним дело.

Как и следовало ожидать, технического смещения полковника оказалось недостаточно, чтобы Ливия обрела второе дыхание. Страну, наводненную оружием (по разным оценкам, после гражданской войны на руках у населения осталось около миллиона единиц стрелкового оружия) до сих пор лихорадит, то и дело возникают вооруженные конфликты между племенами.

В основном, причиной раздора является нефть. Во всяком случае, никто из вождей определенно не борется за право достроить «Великую рукотворную реку» для общего пользования.

Госпереворот привел и к отделению территорий. Например, о своем неподчинении центру еще в 2012 году объявила самая нефтеносная область Киренаика. Формально она входит в Ливию, но уже знакомый нам председатель Палаты представителей Агила Салах Исса авторитетом здесь не пользуется и никакого влияния на принятие решений местными шейхами не имеет. Безденежный центр живет своей жизнью, богатые регионы — своей.

У Башара Асада, как и у Муаммара Каддафи, много личных врагов, это бесспорно. Но личной неприязни и дискомфорта в общении все же маловато, чтобы уничтожать густонаселенную страну. На примере Ливии совершенно понятно, что ждет Сирию, если победит международная коалиция или ИГИЛ.

Разруха.