Идеология американской исключительности и ее исторические корни
США — не просто силовой, но смысловой, идейный авангард Запада
Важнейшим элементом американской политики на мировой арене является ее идеологическая подоплёка. На этот элемент не всегда обращают должное внимание страны, имеющие дело с американской внешней политикой.
Американская идеология зародилась и непрерывно развивается с момента прибытия в США пуританских «отцов–пилигримов». Примечательно, что вначале она стремилась обосновать «особость», «отдельность» и даже добровольную политическую изоляцию США от других развитых стран мира, однако затем довольно органично развилась в идейное оправдание американской внешнеполитической экспансии и глобализма. И в том, и в другом случае опорой этих идеологических построений служил постулат об исключительности и мессианском характере американского общества и государства.
Нельзя сказать, что только американская идеология является уникальным случаем идеологии, обосновывающей исключительность и экспансионистские претензии своего государства. Можно вспомнить массу примеров, начиная с древней Китайской империи (которая описывалась, как «Поднебесная империя», за пределами которой находятся исключительно варвары) и заканчивая Британской империей (чья глобалистская идеология в законченном виде отразилась в знаменитом лозунге «Правь, Британия, морями» и в творчестве Р. Киплинга). Однако американская идеология своеобразна тем, что в своём развитии она достигла новых высот в оправдании глобализма США и особой международной роли своего государства. Американская идеология стала претендовать на то, что она формирует будущее не только собственной империи, но и всего мира, поскольку в идеальной (с ее точки зрения) перспективе видит весь мир этой империей.
Идеология американской исключительности зародилась в момент прибытия пуритан, покидавших Великобританию и направлявшихся в недавно разведанные земли Северной Америки с целью оградить себя от религиозных преследований. В 1630 г. Джон Уинтроп, лидер одной из групп переселенцев, направлявшихся в Америку, впоследствии ставший губернатором колонии Массачусетс, в своей проповеди еще на борту корабля, направлявшегося в Америку, определял миссию пуритан, как создание в Новом Свете Божьего «Града на холме» (City upon a Hill) — нового идеального общества, образца для всего мира. Таким образом, в этой концепции закладывались основы не только американской исключительности, но и мессианства. С текстом этой проповеди знаком каждый образованный американец, а эта метафора, Град на Холме, стала одним из наиболее знаменитых символов американской истории и политики.
Вообще влияние пуритан на позднейшее развитие американской идеологии весьма велико, и его нельзя недооценивать. Они являлись подлинными религиозными фундаменталистами, и само их название, происходящее от латинского слова puritas, т.е. чистота, подчеркивает их стремление к «чистоте веры», как они ее понимали. Они полагали, что другие христиане в недостаточной степени следуют Святому Писанию, извращают его и прикрывают тем самым собственную греховность. При этом они твердо были убеждены в отсутствии пути назад. Свою прежнюю Родину, как и весь Старый Свет, они считали обреченными на гибель из-за многочисленных извращений веры и глубоко укоренившейся греховности. Именно поэтому они считали свое переселение в Америку не просто переездом в новые края, а делом, нацеленным на построение прообраза Царства Божия в отдельно взятом государстве. А на новом месте глубокая вера в свою избранность и высшее предначертание помогали мобилизовать общество новых переселенцев и преодолеть разного рода трудности и испытания.
В силу изложенных причин уже в 17 в. пуританские жители первых колоний не считали себя англичанами, а предпочитали идентифицировать себя как «людей Бога», отдельный народ, избранный свыше для главной миссии в истории человечества. Их убежденность в этом подпитывали и аналогии с ветхозаветными евреями.
Так была заложена одна из характерных черт американского политического менталитета, согласно которой США могут от лица всего мира диктовать нормы и правила другим странам, но сами, в силу своей избранности и «особой миссии», могут встать выше этих законов.
Со временем, прибытие новых групп поселенцев, так сказать, «разбавило» однородный характер религиозной идейности колонистов. Однако заложенными пуританами идейные стереотипы о богоизбранности американской нации, ее исключительной исторической роли и особом предназначении вовсе не исчезли.
Впоследствии представление об этой исключительности сохранялось и укреплялось в Америке благодаря многим факторам: удалённости от перенаселённой Европы, на редкость благоприятным географическим и природным условиям социально-экономического развития, растущим успехам североамериканских колоний в освоении новых, весьма обширных территорий.
Американская революция XVIII в. и образование США только усилили этот мессианизм, придав ему новое политическое измерение: Америка представлялась теперь уникальным республиканским экспериментом, призванным освободить человечество от монархической «тирании». Тем самым, как писал в своём памфлете «Здравый смысл» один из идеологов Американской революции Томас Пэйн, «дело Америки» становилось «делом всего человечества».
По мере усиления США американские политики, опираясь на возросшую мощь своего государства, сделали заявку на распространение американских политических принципов на ближайшие территории, а затем и на весь мир. Так появилась идеология американской экспансии XIX в., сформулированная во время войны с Мексикой (1840-е гг.) в виде доктрины «предопределения судьбы» (Manifest Destiny), которую американское руководство, пытаясь обосновать свои претензии на новые земли, взяло в тот момент на вооружение. Автор этой доктрины, известный политический обозреватель Джон О’Салливен, в одной из своих статей, посвящённых континентальной экспансии, сформулировал постулат, согласно которому США якобы «предначертано самой судьбой» расширяться и дальше в юго-западном направлении. Эта мысль быстро обрела большое число сторонников как в широких слоях населения, так и в политической элите США, поскольку позволяла легко и просто обосновать правомерность американских претензий практически на любую территорию.
Формулирование американских претензий глобального уровня связано с именем президента Вудро Вильсона. В период подготовки к вступлению в Первую мировую войну он сформулировал американский подход следующим образом: «Мы настаиваем на безопасности, чтобы иметь возможность следовать по избранному нами пути развития. И мы делаем ещё больше: требуем этого и для других. Мы не ограничиваем нашу горячую приверженность принципам личной свободы и свободного национального развития лишь теми событиями и переменами, которые имеют отношение исключительно к нам».
С исторической точки зрения, американская идеология построена на абсолютной вере в прогресс, поступательное развитие человеческой цивилизации. Этот прогресс здесь мыслится в контексте либеральной парадигмы: ход эволюции ведет от животного к человеку, а в человеческом цикле — от несвободного индивидуума — к свободному. Индивидуальная свобода есть вершина исторического развития. Эта свобода мыслится прежде всего как свобода торговли и как свобода от всех внешних стеснений (национальных, государственных, религиозных и т.д.). Отсюда цель общества заключается в том, чтобы стать обществом свободных индивидуумов, живущих в условиях рынка. На пути к достижению этой цели необходимо пройти два этапа: вначале торговым и либерально-демократическим становится прогрессивное государство (как, например, Голландия XVII-го или Англия XVIII – начала XX вв.), а затем, во второй фазе, границы между государствами стираются, и всё человечество оказывается единым рынком, в котором участвуют свободные индивидуумы, граждане Земли. Войны упраздняются вместе с национальными государствами, наступает «конец истории» (Ф. Фукуяма)[1].
Американские элиты мыслят США как политическую систему, в самой своей сущности сочетающую указанные элементы прогресса: именно в США были созданы оптимальные предпосылки для становления гражданского общества, поэтому США как государство уже в самом себе есть прообраз либерального человечества — Соединённых Штатов Мира. Штаты в США не воюют между собой, поэтому мир должен воцариться и в масштабе всей планеты, где государства станут Штатами, тем более, что в английском языке это одно и то же слово — State (означает и государство, и штат). В этой исторической оптике США больше, чем государство — это прообраз будущего устройства всемирного гражданского общества. Значит, США — не просто силовой, но смысловой, идейный авангард Запада, это будущее Запада, где исполнение высшей цели развития частично уже достигнуто.
На этой же мессианской основе базируется и американский глобализм ХХ–XXI вв., обосновывающий право и обязанность США быть главной силой продвижения либеральной демократии и рыночного устройства в мире. США, таким образом, есть кульминация исторического процесса, исполнение мессианской мечты, «Град на Холме». Европа же есть предшествующая и исторически ограниченная фаза того же процесса. Европа Нового времени есть прелюдия к Америке. Именно в этой идеологии воспитано современное американское общество: через эту призму видят мир как американские элиты, имеющие четкое представление об этой исторической модели, так и рядовые американцы, хотя последние осмысляют происходящее с Америкой и вокруг нее довольно фрагментарно и приблизительно.
[1] Фукуяма, Ф. Конец истории и последний человек / пер. с англ. М. Б. Левина. — М.: АСТ, 2007.
Автор:
Сергей Александрович Михайлов
Сектор США и стран Латинской Америки
старший научный сотрудник РИСИ