{headers} Полит Информ > Версия для печати > Как блицкриг превратился в кошмар
Главная > Великая Победа > Как блицкриг превратился в кошмар

Как блицкриг превратился в кошмар


27-06-2020, 18:00.

Первым назвал «решающей» битву за Москву сам Гитлер, причем сделал это дважды – в директиве от 6 сентября о подготовке наступления и в воззвании к войскам о начале штурма, которое было доведено частям вермахта на митингах в день его начала (30 сентября на брянском направлении, 2 октября – на вяземском).

78 лет назад в первых числах октября 1941 года казалось, что никто и ничто не остановит победоносный марш немецких танков, ведь операция по захвату советской столицы началась для немцев блестяще. Основные силы прикрывавшего советскую столицу Западного фронта в количестве 600 тысяч человек были окружены и погибали в гигантском «котле» под Вязьмой. Конечно, маршал Советского Союза Георгий Жуков пишет в своих лукавых «воспоминаниях» об этом: «Благодаря упорству и стойкости, которые проявили наши войска, дравшиеся в окружении в районе Вязьмы, мы выиграли драгоценное время для организации обороны на можайской линии. Кровь и жертвы, понесенные войсками окруженной группировки, оказались не напрасными». Однако он, как обычно, привирает — эти же 600 тысяч, если бы удалось не допустить их окружения и продолжить снабжение войск всем необходимым, нанесли бы противнику куда больше ущерба.

Интересно, что после окончания войны генерал-фельдмаршал Людвиг фон Клейст рассказывал известному английскому военному теоретику и историку Бэзилу Лиддел Гарту: «Советская боевая техника и оружие были отличного качества еще в 1941 году, особенно танки. Артиллерия была превосходной так же, как и большинство видов стрелкового оружия – винтовки были современнее, чем наши, и имели более высокую скорострельность. Русский танк Т-34 был самым лучшим танком в мире».

И ничего из этого РККА не помогло, ввиду бездарного командования войсками и проблем с логистикой.

У Гейнца Гудериана есть книжка «Achtung — Panzer!» Die Entwicklung der Panzerwaffe, ihre Kampftaktik und ihre operativen Möglichkeiten. Она вышла в 1937 году, и в СССР ее читали. Так вот в этой книжке почти ничего нет про собственно тактику применения танков — вся книжка посвящена обеспечению логистики танковых войск и поддерживающих их панцергренадиров (мотопехоты). Гудериан скрупулезно высчитывает варианты снабжения и оптимизирует их в зависимости от используемых средств — грузовики такого или сякого типа, гужевые повозки, и так далее. Там рассчитано всё — не только количество снарядов и патронов или еды для бойцов, но даже количество мыла и воды для помывки. Логистика, логистика и еще раз логистика. Гудериан популярно объясняет, что без отточенной логистики танки — бесполезные куски железа, они встанут без бензина и снарядов, и их останется только бросить и бежать.

Ничего из этого руководство РККА себе не уяснило. Поэтому всю эту прекрасную советскую технику пришлось бросить — без горючего и снарядов.

Однако непосредственно в разгар стремительного германского наступления из-под городка Мценска, что севернее Орла, стали поступать совершенно неожиданные для командования вермахта сообщения. Самый знаменитый из немецких танковых генералов, теоретик и практик «войны моторов» Гейнц Гудериан впоследствии написал об этом: «6 октября 4-я танковая дивизия была атакована русскими танками, и ей пришлось пережить тяжелый момент. Впервые проявилось в резкой форме превосходство русских танков Т-34. Дивизия понесла значительные потери. Намеченное быстрое наступление на Тулу пришлось отложить. Потери русских были значительно меньше наших. Наши противотанковые средства того времени могли успешно действовать против танков Т-34 только при особо благоприятных условиях».

Свою эффективность продемонстрировали также новые реактивные минометы, знаменитые катюши. Первая их батарея была использована в боях за Смоленск. Под Москвой же реактивные установки появились уже в значительном количестве – несколько сотен штук, и эффект от их залпов оказался настолько действенным, что стала ясна целесообразность массированного применения.

Среди современных экспертов наиболее красноречивая оценка Московской битвы дана известным английским профессором истории Ричардом Эвансом в статье «Почему грандиозный план Гитлера провалился», опубликованной в сентябре 2009 года в The Guardian:

«Чудовищный масштаб конфликта между вермахтом и Красной армией затмил все прежние события Второй мировой войны. На восточном фронте погибло больше людей, чем на всех остальных фронтах, вместе взятых. Спустя два года после начала войны, в сентябре 1941 года немецкое оружие сметало все на своем пути: казалось, что Третий рейх уже не остановить в гонке за господство в Европе. Однако, когда оглядываешься назад, становится ясно, что это был апогей успеха фашистской Германии. Военные действия Японии в Тихом океане позволили Сталину перебросить значительные силы на запад, где им удалось остановить наступление немцев на Москву. Неподготовленные к зимней войне и уставшие немецкие войска вынуждены были отказаться от идеи захвата русской столицы».

В ходе начавшегося 5 декабря 1941 года контрнаступления советских войск ударные группировки вермахта были отброшены на 100–250 километров от Москвы. Основную роль при этом сыграл Западный фронт под командованием Георгия Жукова, который говорил: «В битве под Москвой была заложена прочная основа для последующего разгрома фашистской Германии».

В одной из самых фундаментальных по обобщениям и глубине анализа исторических работ «Жуков. Портрет на фоне эпохи» ее авторы из Франции пишут в предисловии: «Мог ли Гитлер выиграть Вторую мировую войну? Объективный анализ показывает, что его шансы на победу, совсем небольшие, представляются наиболее благоприятными в период с июня по ноябрь 1941 года и падают до нуля после начавшегося 6 декабря контрнаступления под Москвой». «В моменте ноября и декабря 1941-го участвует человек, чье видение ситуации и личные качества разрушили надежды Гитлера и поддержали надежды Сталина – Георгий Константинович Жуков», – отмечают французские историки.

Несомненно, переломить ситуацию удалось после того, как под Москву были переброшены 17 сибирских дивизий, две стрелковые бригады и несколько батальонов лыжников, следует из недавно рассекреченных документов Центрального архива Минобороны России. В Подмосковье, в затронутых войной городах почти везде есть памятные знаки сибирякам. И народная молва гласит о том, что Москву спасли сибиряки и ополченцы.

Германия тщательно готовилась к войне с нашей страной, поэтому все немецкие офицеры и генералы хорошо изучили наш боевой устав. Но командиры сибирских дивизий ломали стереотипы немцев и действовали наперекор уставам, используя сильные стороны собственных солдат. Гитлеровцы очень боялись сибирских лыжных батальонов, этого кошмара, который внезапно появлялся в их тылу. Немцы не имели еще опыта контактных боев, чем были сильны сибиряки. Как только дело доходило до рукопашной, в ход шло все: ножи, штыки, саперные лопатки — и немцы бежали.

Но главный перелом произошел 15-19 октября 1941 года, и он произошел в голове товарища Сталина. Сталин увидел, как высокопоставленные коммунисты и советские работники бросили столицу страны и бежали быстрее собственного визга, заботясь лишь о том, как вывезти накопленные ими личные ценности. Сохранилась опись осмотра здания ЦК ВКП(б) на Старой площади: «Ни одного работника ЦК ВКП(б), который мог бы привести все помещение в порядок и сжечь имеющуюся секретную переписку, оставлено не было. В кабинетах аппарата ЦК царил полный хаос. Многие замки столов и сами столы взломаны, разбросаны бланки и всевозможная переписка, в том числе и секретная, директивы ЦК ВКП(б) и другие документы…».

Секретарь Союза писателей Александр Фадеев докладывал, что автор слов «Священной войны» Василий Лебедев-Кумач «привез на вокзал два пикапа вещей, не мог их погрузить в течение двух суток в вагоны и психически помешался». Под словом «помешался» Фадеев скрывает то, что Лебедев-Кумач при всех выкрикивал матерные оскорбления в адрес товарища Сталина и членов ЦК. Директор медицинского института В. В. Парин, как отмечалось в решении райкома, скрылся из Москвы со своими заместителями и кассой института, «оставив без руководства госпиталь с ранеными (около 200 человек), ряд клиник с больными, коллектив профессорско-преподавательского состава и студентов».

После этого товарищу Сталину всё стало ясно насчет качества партийных кадров. Пришлось строить командную вертикаль заново, без опоры на партийный аппарат — из тех, кто не сбежал. Следствием этого, среди прочего, был указ 10 октября 1942 года об отмене в армии института партийных комиссаров. Более того — товарищ Сталин больше не проводил съездов партии вплоть до своей смерти. Ему не о чем было говорить с этими людьми.

После 19 октября 1941 года война превратилась в народную. Именно тогда на фронт прибыли войска из Сибири и с других дальних окраин СССР, была пересмотрена безумная практика набора «народного ополчения», когда на фронт гнали необученных людей, и так далее. 30 октября Сталин обратился по радио к соотечественникам с призывом приложить максимум усилий для спасения Отечества. Это был на самом деле «великий перелом». Большое значение для него имел парад на Красной площади 7 ноября 1941 года.

29 октября немецкие войска вышли к Туле. Кадровые войска РККА сбежали, город был брошен — в нем оставались лишь 156-й полк НКВД (охранявший военные заводы и не получивший от своего командования приказа на отход) и остатки 732-го зенитного артиллерийского полка ПВО, отступавшие через город и самовольно подчиненные НКВД. Вместе с ополченцами Тульского рабочего полка они дали бой танкам Гудериана — и внезапно отстояли город. С помощью населения вокруг города были созданы три оборонительных рубежа. В итоге атаки немецкого 24-го моторизированного корпуса на Тулу 1 и 2 ноября были успешно отбиты. Предпринятые противником в первой половине ноября новые попытки захватить Тулу фронтальным ударом с юга также не удались — хотя РККА топталась на 50 километров ближе к Москве и помощи Туле фактически не оказывала.

По окончании распутицы наступление немецких войск с целью окружения Москвы возобновилось. 3-я и 4-я танковые группы Вермахта должны были, наступая на Клин и Солнечногорск, обойти город с севера, а 2-я танковая группа, наступая в обход удерживаемой войсками НКВД и ополчением Тулы на Каширу и Коломну (ах как неудобно) — с юга. Кольцо окружения планировалось сомкнуть в районе Ногинска. 4-й полевой армии Вермахта ставилась задача «сковать войска Западного фронта» в центре.

После тяжелых боев немецкая 3-я танковая армия 23 ноября захватила Клин и 24 ноября — Солнечногорск. В своих мемуарах Г. К. Жуков написал, что Сталин в те дни задал ему вопрос о возможности удержать Москву и потребовал от него «отвечать честно, как коммунист». Жуков ответил, что удержать Москву возможно, но для этого срочно нужны резервы.

Дальнейшему продвижению немцев на северном направлении помешал сброс вод из Истринского, Иваньковского водохранилищ и других водохранилищ канала имени Москвы, которые были взорваны 24 ноября. По воспоминаниям маршала Шапошникова: «с приближением немцев к этому рубежу водоспуски водохранилища были взорваны (по окончании переправы наших войск), в результате чего образовался водяной поток высотой до 2,5 м на протяжении до 50 км к югу от водохранилища. Попытки немцев закрыть водоспуски успехом не увенчались».

К 27 ноября немецкая 7-я танковая дивизия смогла форсировать канал Москва-Волга (последнее крупное препятствие на пути к Москве) и закрепиться на другом берегу. Расстояние от немецких позиций до Кремля составляло менее 35 км. На северо-западе от Москвы войска Вермахта заняли Красную Поляну и вышли на расстояние чуть более 29 км от Кремля. В свои полевые бинокли немецкие офицеры могли разглядеть самые большие здания советской столицы, но силы немцев были истощены: в некоторых полках противника насчитывали всего по 150—200 боеспособных солдат, то есть по одной-две роты полного состава.

Южнее Москвы 2-я танковая армия Вермахта предприняла попытку окружения Тулы с первоначальным темпом наступления в 5-10 км в сутки. Невысокий темп обуславливался фланговыми атаками расположенных рядом с Тулой советских 49-й и 50-й армий, опасностью удара из Тулы, усталостью немецких войск и отсутствием у них зимнего обмундирования. Тем не менее, Гудериан смог 22 ноября взять Сталиногорск и 26 ноября подойти к Кашире, через который проходило московское шоссе.

Вследствие сильного сопротивления как на северном, так и на южном направлениях обхода Москвы 1 декабря командование группы армий «Центр» предприняло попытку прямого наступления на Москву с западного направления вдоль шоссе Москва-Минск возле Наро-Фоминска (в районе Апрелевки). Это наступление поддерживалось лишь небольшим количеством танков и САУ — их просто больше не было, все мехчасти были отданы на фланги. В этом наступлении непосредственно на город принимал участие 638 пехотный полк из французских добровольцев.

В состав Западного фронта были переданы 1-я Ударная армия (командующий — генерал-лейтенант Кузнецов В. И.) и 20-я армия (командующий — генерал-майор Власов А. А.), которые прикрыли разрыв между 30-й (17 ноября передана в состав Западного фронта, командующий генерал-майор Лелюшенко Д. Д.) и 16-й армиями (командующий — генерал-лейтенант Рокоссовский К. К.). В результате привлечения советских резервов противник был остановлен и вынужден перейти к обороне.

4 ноября Сталин в ответной телеграмме Рузвельту отметил, что его «решение о предоставлении беспроцентного займа на сумму 1 млрд долларов советское правительство принимает с сердечной благодарностью, как важную помощь в масштабной и труднейшей борьбе против общего врага».

31 августа 1941 года Первый английский конвой прибыл в Архангельск. После этого английские арктические конвои так называемой первой серии (PQ) отправлялись, в основном, в Мурманск и Архангельск дважды в месяц. К концу 1941 года в СССР было поставлено 187 танков Matilda II и 249 танков Valentine, которые в сумме составляли около 25% от количества еще имевшихся в РККА средних и тяжелых танков. На завершающем этапе оборонительного периода битвы за Москву количество английских танков на фронте доходило до 30-40% от общего числа средних и тяжелых боевых машин. В первый раз английские танки вступили в бой с немцами уже 20 ноября 1941 года в составе одного из отдельных танковых батальонов.

В декабре 1941 года 16% истребителей, защищавших небо над Москвой, составляли самолёты Hawker Hurricane и Curtiss Tomahawk.

В ходе оборонительного этапа Московской битвы советское командование навязало противнику «войну на истощение» (когда в бой бросается «последний батальон», который должен решить исход сражения). Но если в ходе битвы все резервы немецкого командования были исчерпаны, советское командование сумело сохранить основные силы (из стратегических резервов в бой были введены только 1-я Ударная армия и 20-я армия).

Командующий немецкой 2-й танковой армией Г. Гудериан так записал своё резюме:

Наступление на Москву провалилось. Все жертвы и усилия наших доблестных войск оказались напрасными. Мы потерпели серьёзное поражение, которое из-за упрямства верховного командования повело в ближайшие недели к роковым последствиям. В немецком наступлении наступил кризис, силы и моральный дух немецкой армии были надломлены.

Ощутив перелом в ходе сражения, советское командование отдало приказ о контрнаступлении. И немцы — побежали.



Вернуться назад