В чем тут дело? В Военной доктрине России оптимальной представляется существующая де-факто привязка понятия к «вооруженному столкновению ограниченного масштаба между государствами (международный вооруженный конфликт) или противостоящими сторонами в пределах территории одного государства (внутренний вооруженный конфликт)».

Президент АВН генерал армии Махмут Гареев и доктор военных наук генерал-майор Николай Турко в статье «Война: современное толкование теории и реалии практики» ссылаются на авторитетное мнение МИДа РФ, в соответствии с которым при формулировании более широкого определения термина и его закреплении на уровне национального законодательства возникли бы серьезные затруднения, связанные с допустимыми пределами использования дипломатических, экономических и информационных средств воздействия в межгосударственных отношениях.

Вскрытием и анализом гибридных опасностей займется недавно созданное Объединенное управление по разведке и безопасности

Кроме того, при нынешнем состоянии мировых дел расширительная трактовка терминов «война» и «состояние войны» в международном праве в целом стала бы очередным политическим инструментом, который использовался бы прежде всего в интересах западников, в том числе для выдвижения новых обвинений в адрес России. Такой подход способен подорвать принцип неприменения силы, закрепленный в Уставе ООН, что даст возможность государствам, обладающим крупным военным потенциалом, подыскать надуманные предлоги для оправдания военно-силовых акций.

Пока не удалось выработать обобщенного толкования такого сложного феномена, как война. По замечанию Махмута Гареева, «чуть ли не каждый день войнам будущего дают новые названия: трехмерная, сетевая, асимметричная, бесконтактная, информационная и т. д. Да, все эти элементы будут иметь место, они отражают одну из характерных черт военного противоборства, но ни один из них в отдельности не характеризует облик войны в целом». Подобное разнообразие мнений оправданно в публицистических и научных целях. Однако для прогнозирования развития обстановки и планирования единой военной организации государства и взаимодействия между ее элементами требуется определение, однозначно понимаемое всеми. Зыбкость и расплывчатость в формулировках недопустимы.

Профессор Олег Бельков считает: «Война – это социально-политическое явление, состояние общества и способ разрешения политических антагонизмов, а также экономических, социальных и других противоречий, приобретающих характер политического противоборства, специфическое содержание которых составляет вооруженная борьба между государствами (коалициями государств) или социальными группами, общественно-политическими движениями внутри них».

Основным орудием войны являются армия и/или иррегулярные вооруженные и военизированные формирования, способные вести непрерывные и систематические боевые действия. Наряду с вооруженной борьбой, составляющей специфическое содержание войны, в ней применяются также экономические, дипломатические, научно-технические, информационные, идеологические, психологические средства и методы защиты и укрепления своих позиций, ослабления военных возможностей противника. Однако именно военное насилие, то есть применение технических средств (оружия) для физического подавления врага, подчинения его своей воле, составляет сущность войны в точном смысле этого слова, является определяющим признаком. Этим война отличается от других видов политической борьбы и форм применения оружия (набег, вторжение, военный инцидент, блокада, угроза силой, специальная, в том числе антитеррористическая операция). Вместе с тем продолжение политики может вестись насильственным путем, но невоенными средствами.

Выступая 24 марта на ежегодной конференции АВН, начальник Генштаба ВС РФ генерал армии Валерий Герасимов наметил контуры вероятной войны будущего. Основной особенностью станет широкое применение высокоточного и других новых видов оружия, в том числе лазерных, космических и роботизированных технологий, при особой роли противостояния системам связи, разведки и навигации. Кроме традиционных сфер противоборства, будут активно задействованы информационная арена и космос. Таким образом, центральной осью войны является вооруженная борьба, остальное группируется вокруг и образует сложную гибридную систему, где противостояние развивается в различных сферах человеческой деятельности: социально-экономической, административно-политической, культурно-мировоззренческой.

Кибероружие обязательно выстрелит

В руководящих документах ВС США война рассматривается как вооруженная борьба, конфронтация организованных групп внутри страны или между государствами для достижения определенных целей. В соответствии с американскими подходами военные конфликты сводятся в три группы: межгосударственные, гибридные и с участием негосударственных вооруженных формирований.

Военные эксперты Федор Ладыгин и Сергей Афанасьев, анализируя военно-доктринальный базис внешней политики Соединенных Штатов («Дядя Сэм, примат с дубиной»), отмечают, что американцы тщательно скрывают исключительно постоянный наступательный (со стороны США), а не оборонительный (как преподносится западной пропагандой) характер военных действий. Подобный лукавый подход находит отражение в разрабатываемых на Западе теориях.

В гибридном военном конфликте осуществляется комбинированное применение вооруженных сил и иррегулярных формирований для создания обстановки неопределенности, захвата инициативы и лишения противника возможностей маневра силами и средствами. Вероятно использование как традиционных вооружений, так и асимметричных систем.

Во внешнеполитической сфере необходимо сосредоточить главные усилия на Украине, которая используется как мощный антироссийский таран

Генсек НАТО Йенс Столтенберг в отчетном докладе за 2017 год («Раздвоение наличности») говорил о разнообразных направлениях модернизации НАТО и уделил много внимания вопросам подготовки к гибридным военным конфликтам. Противодействие таким угрозам он относит к одной из важнейших функций модернизированного альянса. Впервые на высоком уровне Столтенберг приводит определение гибридной войны как комбинации военных и невоенных, тайных и открытых действий, включающих дезинформацию, пропаганду, развертывание иррегулярных вооруженных формирований вплоть до использования регулярных сил. По его мнению, современные гибридные угрозы могут включать изощренные кибератаки, экономическое и политическое давление, использование уязвимых мест противника. Столтенберг подчеркивает, что многие тактики не новы, однако в последнее время приобрели невиданные ранее скорость, масштаб и интенсивность.

На сокрытие постоянного наступательного, а не оборонительного характера военных доктрин Запада направлена разработанная в НАТО Стратегия противодействия гибридным угрозам. Подводя промежуточные итоги ее реализации, генсек НАТО отмечает достигнутый в последние годы прогресс в трех ключевых областях: вскрытия и определения источника угроз, поддержки оперативной оценки и выработки решений, организации «упругого» противодействия. Вскрытием и анализом гибридных опасностей займется недавно созданное Объединенное управление по разведке и безопасности, специальный отдел в котором решает вопросы совершенствования разведки и раннего предупреждения о возможных гибридных угрозах.

Важное место отводится партнерству альянса и Евросоюза: в Финляндии в 2017 году создан Центр передового опыта НАТО – ЕС. Процедуры противодействия, очерченные в статье о коллективной обороне, отрабатывались на командно-штабном учении СМХ-17.

Для разработки теории и практики действий в виртуальном пространстве создан Центр киберопераций при штабе ОВС НАТО в Европе. Считается, что его наличие позволит усилить оборону в этой сфере и поможет интегрировать ее в планирование операций альянса на всех уровнях, позволит задействовать возможности каждого государства-члена в миссиях и операциях НАТО.

Есть еще и Центр передового опыта НАТО по киберзащите в Таллине, в котором готовится специальная доктрина проведения подобного рода операций. Фактически реализуется очередной этап модернизации НАТО для действий в виртуале. Наряду с этим особую опасность представляет возможное применение противником «невоенных» средств – геофизического, климатического оружия.

Таким образом, в XXI веке прослеживается тенденция к использованию несиловых средств и форм, где наряду с экономическими санкциями важную роль играют информационный фактор и действия в киберсреде. Но конечное слово остается за полем боя. Именно на совершенствование военных возможностей НАТО направлены основные программы модернизации альянса.

Ни фронта, ни тыла

Основное содержание войн сегодня и в обозримой перспективе останется прежним и определяется наличием вооруженного противоборства. Однако феномен изменения соотношения вкладов силовых и несиловых способов в общий политический результат выдвигает как приоритеты изучение и тщательную проработку вопроса о сущности гибридной войны.

В условиях глобализации и информационно-коммуникационной революции арсенал оружия физического поражения противника дополняется технологиями его символического уничтожения, направленными на духовные, ценностно-мотивационные сферы деятельности людей. Для понимания и осмысления войны главенствующую роль обретает фактор, обусловливающий вторичность задач оккупации территории противника и захвата ресурсов в противовес установлению стратегического всеохватывающего контроля над сознанием населения страны-мишени и получению полной власти над будущим завоеванного государства.

Феномен этот не нов. На зарождение подобной тенденции указывал в 1830 году Карл фон Клаузевиц: «Мы наталкиваемся еще на одно своеобразное средство – воздействие на вероятность успеха, не сокрушая вооруженных сил противника. Это предприятия, непосредственно предназначенные для оказания давления на политические отношения... Этот путь к намеченной нами цели по сравнению с сокрушением вооруженных сил может оказаться гораздо более кратким... При известных условиях, кроме уничтожения сил врага, имеются и иные пути достижения поставленной цели и... эти пути не содержат в себе внутреннего противоречия, не являются абсурдом и даже не составляют ошибки».

Задолго до Клаузевица в китайских исторических и военных трактатах постулировалось, что воевать на поле боя – дело неудачников в политике и стратегии, а сугубо милитаристское целеполагание, связанное с обретением территориального контроля, рассматривается как обуза, выкачивающая ресурсы и ограничивающая свободу действий.

Важнейшей особенностью гибридной войны (одновременно и скрытой стратегической угрозой) является ее способность при определенных обстоятельствах стать катализатором масштабного конфликта вплоть до глобального. Это новое измерение приводит к появлению новых качеств военного столкновения.

Во-первых, межгосударственное противостояние строится главным образом на несиловых способах действий при постоянной угрозе перехода к вооруженной конфронтации. Именно на это рассчитаны проталкиваемые Вашингтоном концепции применения маломощных ядерных боеприпасов в ходе военного конфликта в Европе.

Во-вторых, способность становиться средством стратегического неядерного сдерживания в международных отношениях. Инструментами при этом выступают экономические санкции, информационно-коммуникационные технологии управляемого хаоса, позволяющие лишить страну субъектности в ходе «цветной революции», а также действия в киберпространстве.

Появление новых качеств гибридной войны связано со свойством ее многомерности и предопределяет трансформацию количественных изменений в качественные по мере развития стратегий, сил и средств. Качественный скачок связан с новыми измерениями такой войны, главными из которых являются:

  • скрытная подрывная деятельность, которая используется против объекта агрессии как главное средство сокрушения. Обладает по отношению к предшествующим статусом и энергией отрицания и формирует качественную основу трансформации конфликта, что во многом обусловливает переход к нелинейной парадигме войны, когда незначительные изменения могут привести к скачкообразным трансформациям;
  • национализм и этническая самоидентификация, использующиеся в качестве ведущих мотивов подрывной деятельности. Гипертрофированное раздувание жалоб этноменьшинств на притеснения правительства большинства представляет мощный катализатор, который используется атакующей стороной для привлечения сторонников в ряды повстанцев. Таким образом, современная стратегия объединяет тактику герильяс и обычное военное сдерживание;
  • всеобъемлющий характер конфликта, который ведется с использованием военных и невоенных форм воздействия с упором на идеологические средства и современные модели «управляемого хаоса».
  • стратегия измора, что придает конфликту затяжной перманентный характер;
  • неприменимость норм международного права, определяющих понятие «агрессия», отсутствие понятий «фронт» и «тыл».

Гибридная война и «цветная революция» принципиально различны, однако вторая может использоваться как мощный катализатор, способный обеспечить скачкообразное изменение хода военного конфликта переключением со стратегии измора в гибридной войне на сокрушение власти манипулируемой толпой в ходе «цветной революции».

«Цветная революция» – феномен, для которого характерно целеустремленное массированное использование информационных технологий для формирования послушной толпы и последующих таранных ударов по власти.

Информационно-коммуникационные технологии в начале XXI века вышли на новые уровни, что придает оружию, воздействующему на сознание, недоступный ранее пространственный масштаб, особую остроту и угрожающую актуальность. Результат – радикальное изменение всех сфер общественной жизни, включая военную.

Именно поэтому в числе серьезных угроз национальной безопасности России следует рассматривать «цветные революции», предусматривающие использование непрямых действий, включающих систему политических, социально-экономических, информационно-идеологических и психологических мер против населения, личного состава правоохранительных органов и вооруженных сил с целью подрыва власти.

В основе стратегии лежат технологии организации госпереворотов в сжатые сроки за счет провоцирования массовых акций гражданского неповиновения с последующим свержением правительства и переводом страны под внешнее управление. Длительность подобного рода диверсии занимает несколько недель.

С чем идти в разведку

Следует дать официальную государственную оценку факторам, способствующим использованию против нашей страны стратегии гибридной войны и «цветных» технологий. Успешная адаптация системы обеспечения национальной безопасности России к вызовам и угрозам, порождаемым военными конфликтами нового вида, в решающей степени будет зависеть от способности своевременно сформировать знание о них и на этой основе определить стратегию государства, приоритеты строительства вооруженных сил, развития экономики и культурно-мировоззренческой сферы. Требуется синтезировать имеющиеся и полученные в ходе исследований наработки. Концепция современных конфликтов и модели противодействия им должна отражать следующие ключевые задачи:

  • способность быстро и решительно реагировать на конфликты, умело и решительно использовать возникающие возможности для обеспечения национальных интересов России;
  • функциональный контроль над наиболее стратегически важными элементами в политической, социально-экономической и культурно-мировоззренческой сферах государства. Главное внимание уделять обеспечению безопасности населения, сохранению народа. Во внешнеполитической сфере необходимо сосредоточить основные усилия на Украине, которая используется противниками как мощный антироссийский таран. Эта страна в среднесрочной перспективе должна стать детерминантом российской внешней политики, перекрывая прочие аспекты отношений с США, НАТО и ЕС;
  • обеспечение возможности оперативного сосредоточения критически важных усилий и ресурсов в наиболее угрожаемом месте. Сегодня это фронты экономической и информационной войны, кибербезопасность критической инфраструктуры;
  • непрерывная разведка и ее тесное взаимодействие со структурами политического и военного управления государством, вооруженными силами для реализации стратегии, позволяющей оперативно создавать и использовать преимущества на угрожаемом направлении;
  • подготовка качественного кадрового ресурса, способного разработать и реализовать стратегию противодействия.

Необходимо развернуть исследования триады «гибридные угрозы – гибридные военные конфликты – гибридная война», что даст научную основу для осмысления и учета этих понятий в доктринальных документах по обеспечению национальной безопасности России. Важно изучение вопроса об инспирировании «цветных революций». Пока наши представления об угрозах этого типа остаются расплывчатыми.

Такой подход будет способствовать появлению нового знания о современных военных конфликтах и адекватному отражению особенностей противодействия в доктринальных документах по обеспечению национальной безопасности России.

Александр Бартош,
член-корреспондент Академии военных наук РФ